"Н.Ляшко. Нарная чертовщина (Острожная сказка)" - читать интересную книгу автора

Заглянули к, ним, а они разметались, спят...
С утра опять приехало из города начальство, судило, рядило, еще раз
выпороло леших, и те решили притихнуть: "Помолчим, говорят, поглядим, что
выйдет". Только к начальнику на квартиру раз за разом являлись. Тот по
четвертке в сутки выдымливал табаку, с женой ругался, водку глушил, отощал
от тоски, будто с колокольни крикнул:
- Не желаю больше! - и скрылся.
Начальство обернуло всамделешних Алешку, Мишку и Ваську в бродяг, а
леших убийцами объявило и к родным всамделешних на свиданья выпускало их.
Родные ревут, а лешие ухмыляются и чешут о зубы языки: ничего, мол, с нами
худого не будет.
Обвинительный акт пришел из города скоро - по указу да по приказу и все
такое. На суд лешие пошли с форсом и в дороге песни пели. Конвойные об их
бока на кулаках мозоли набили. Обвинитель называл их душегубами, отрепьем,
зверьем, - всяко и горой ратовал за виселицу им. Уж он честил, честил их,
а они все хи-хи да ха-ха.
Председатель зыкнул, было, на них, но Алешка такую рожу скорчил, что
даже солдаты полны рукава насмеяли.
Судьи сгорбились, и из приговора вышло только бу-бу-бу да конец: всех
повесить.
Алешка выпрямился и начал языком всякие штучки загибать, но судьи и
слушать не стали его: закон в руки, пот в платки - и в заднюю комнату.
Конвойные Алешку за руку - молчи, дескать, а он все орет, Мишка и Васька
подкрикивают. Солдаты разъярились и давай усмирять их.
Били так, били атак и руками развели: чем больше бей их, тем дальше они
от смерти, - только смеются.
- Тьфу, дьяволы, и не убьешь! Аида!..


V


По тюрьме пошел шопоток: кто повесит леших, тому чуть ли не воля будет
и по пятерке за каждого, - пятнадцать, значит, рублей. В контору старший
осужденных на каторгу вызывал, уговаривал, грозил, - никто не брался
вешать. "Дешево", - подумал старший и набавил за голову по рублю, по два,
по три, - до десяти рублей догнал, - нету охотников.
Тут новый начальник приехал. Высокий, лысый, нос картошкой, на лбу
будто плугом исковыряно. Всем вышел, только глаза вроде червей: высунули
головки из глазниц и шарят, шарят кругом.
Принял он дела и пошел с надзирательской сворой по тюрьме. Головки
червей ныр-ныр по арестантам, а голос ласково так разливается: я, говорит,
человек ничего себе, но, конечно, не без слабостей: люблю порядок и
послушание, и шапки чтоб передо мною снимали и это самое, никаких чтоб
этих старост, и в кухонный котел носа не совать, и тишина всегда чтоб,
потому тюрьма есть тюрьма, а не майдан какой, а во всем прочем, ежели что,
я по-человечески делать буду, как бог велит, и все такое.
Заглянули лешие ему в глаза и захолонули. Алешка руками всплеснул:
- Вот так штука!
- Что-о-о?