"Михаил Львовский. Сигнал надежды" - читать интересную книгу автора

выздоравливающему. И опять не дождался ответа. - Может, тебе наша стряпня
надоела? Так я же все время старался, и до сих пор все, что приносил, не
встречало возражений. Постой... Ты, наверно, уже все слопал? - Профессор
заглянул в тумбочку. - Понятно. Решил объявить голодовку. Хотя бы предъявил
требования.
Профессор пытался шутить и поэтому произносил несвойственные ему слова:
- Сейчас, Толя, самое время трескать за обе щеки. Иначе загнешься. Тебе
что, жизнь надоела?.
Корнильев задал этот вопрос между прочим, но выздоравливающий как будто
ждал, когда его спросят о самом главном.
- Надоела, - сказал он. - А тебе нет?
- Вот оно что... - удивился Корнильев. - Представь себе, не надоела.
- Счастливец. А я сам себе противен. Сам себя не устраиваю. Ну что это
за жизнь пошла? Твоя хорошая девушка только что пыталась накормить меня с
ложечки. Всем больным приносят передачи. Сидят эдакие длинноногие красавицы
с трогательными кулечками в руках и смотрят влюбленными глазами на своих
хилых балбесов. А мне такой же старый хрен, как я, украдкой сует в тумбочку
яблоки и сухую колбасу, которую, кстати, не положено...
- Мне, конечно, до длинноногой красавицы далеко, - согласился
профессор, поглаживая себя по лысине.
- Откуда их столько набралось? - с тоской спросил выздоравливающий. - В
наше время таких не было.
Корнильев помолчал, посопел, а потом неожиданно предложил:
- Толя, а может, я тебя самолетом в Москву отправлю? Я холостяк, от
меня, кроме этого полена, - Корнильев потряс обрубком сухой колбасы, -
ничего не дождешься. А там все-таки жена; дети...
- Они у меня вот где! - бывший летчик провел ребром ладони по горлу. -
Да и не в этом дело... Трусом я стал. Молодежи завидую. Старость, Николай
Александрович, старость.
- Понятно... Анатолий Егорович, а если вы ненароком узнаете, что я у
вас не липому, а что-нибудь эдакое весьма-весьма неприятное вырезал, как вы
к этому отнесетесь? - серьезно спросил своего друга профессор.
- Что?! - вскрикнул выздоравливающий.
- Старости он испугался! - заорал Николай Александрович. - Жить ему,
видите ли, надоело! А глаза сразу сумасшедшие. Я вот тебя сейчас в общую
палату переведу и нянчиться с тобой перестану! И начнешь ты жить да
радоваться.
- Я там всех перегрызу.
- Дурак, кому нам завидовать? Ты вспомни наших девчонок. Напряги,
напряги память.
- Ну... напряг... - уныло ответил Анатолий Егорович после паузы.
- И что?
Выздоравливающий промолчал, но по его лицу можно было понять, что в
глубине памяти ничего утешительного ему обнаружить не удалось.
- Ты, значит, моложе меня, - заявил профессор, - и твоя злость хороший
признак. Я уже давно не злюсь.
- Коль, а откуда вы эту Татьяну - воздушное создание - откопали? -
робко спросил своего друга Анатолий Егорович.
- Понравилась? - улыбнулся профессор. - Еще бы! Отличная сестра по
уходу. Это я ее открыл. У нее мама болела. Таня тогда еще школьницей была.