"Михаил Львов. Пароль - Балтика " - читать интересную книгу автора

- Они дошли, - говорил комиссар, переходя от стоянки к стоянке, - они
дошли, понимаете, дошли! И повторял Володину радиограмму.
Вернувшись на КП, комиссар подумал, что не сделал что-то, и, вспомнив,
что именно, снова покинул командный пункт. Он шел к старому эстонскому
рыбаку дядюшке Энну. Он поделится с ним радостью. В день прилета на Эзель
между Оганезовым и рыбаком произошел такой разговор.
- Что же это - Москву и Ленинград немец бомбит, - говорил дядюшка
Энн, - а мы-то когда ударим?
- Ударим и мы, - отвечал Оганезов. Конечно, он не сказал ничего больше.
Но сейчас он должен обрадовать старика.
- Дядюшка Энн, почему не спите?
- Не знаю, - поежился рыбак, - тишина какая-то тревожная.
- А у меня добрая весть. Старик молча ждал.
- Советские летчики бомбили Берлин.
- Когда?
- Только что.
- Как же вы узнали?
- По радио.
- Что, ваши это? - дядюшка Энн не надеялся на ответ. - Ну, наши?
- Конечно, раз советские, значит наши!
- Это мне очень понятно, спасибо, - поблагодарил дядюшка Энн и вдруг
спросил:
- А вы чего не спите?
- Мне спать некогда. Скоро встречать... утро. Дядюшка Энн с любовью
смотрел вслед комиссару:
"Вот, пришел ночью, чтобы поделиться радостью".
Подмигнул себе: "Он собирается встречать утро. Не утро он будет
встречать, а летчиков. Утро! Старого воробья на мякине не проведешь".
Сидел и думал - о сыне, о морских летчиках. Твердо решил: "Не уйду,
буду ждать. Встречать мне не положено. Не велик чин. Но когда прилетят,
рукой им помашу и поклонюсь низко - этого мне никто не запретит..."
Как ни утомителен был полет к Берлину, возвращение оказалось еще более
трудным.
Преображенскому не удалось налюбоваться панорамой охваченного паникой
логова врага. Едва он успел разглядеть взрывы и взметнувшееся внизу пламя,
как в городе чья-то рука рванула рубильники внешнего освещения. Квадрат за
квадратом Берлин окунулся в темноту. Правда, по очагам пожаров теперь даже
лучше стали видны результаты бомбардировки, но от радостного созерцания
победы пришлось отказаться. Прожекторы схватили самолет.
Противозенитный маневр... Командир скольжением уводит машину от лучей
прожекторов.
Наверное, это были самые опасные минуты многочасового полета. У
Преображенского даже мелькнули мысль, не преждевременно ли он сообщил, что
возвращается. Лучше бы радировать короче! "Мое место - Берлин, задание
выполнили".
Новая тревога - истребители противника.
- "Мессер" слева! - кричит стрелок-радист Рудаков, прильнув к
прицелу. - Проскочил "мессер", проскочил!
- Вот и хорошо, - голос командира ровен, и его спокойствие передается
экипажу.