"Аркадий Львов. Двор, книга 3 " - читать интересную книгу автора

смеяться, одна Катерина стояла неподвижно, будто нашел столбняк. Старый
Чеперуха отворил дверь, остановился в проходе, по глазам видно было, не
понимает, откуда такое веселье, но тут же, чтобы не отставать и не портить
людям праздник, открыл шифоньер, вынул бутылку, отпил немного прямо из
горла, произнес тост за доктора Ланду, за весь двор и всех соседей, чтобы
жили всегда дружно и не знали горя, сделал еще пару глотков, слышно было,
как булькает в горле, поставил бутылку обратно в шифоньер и сказал, пусть
стоит до вечера, Федя Пушкарь вернется с работы и можно будет вместе
отпраздновать.
Когда успокоились, Клава Ивановна напомнила Зиновию, пусть поговорит с
отцом, а со своей стороны дала старому Чеперухе совет, сначала думать, а
потом говорить, чтобы не приходилось гадать, слышно у соседа за стеной или
не слышно.
- Гадать? - удивился Иона. - Почему гадать? Если сосед дома, так он
слышит. А если его нет дома, так он не слышит. Но иногда сидят так тихо, что
неизвестно, дома или не дома, и тогда приходится постучать в двери или
позвонить, чтобы сосед ответил, дома он или не дома.
- Чеперуха, - покачала головой Клава Ивановна, - я вижу, лавры
покойного Ефима Граника не дают тебе покоя: ты хочешь притворяться идиотом,
чтобы смешить людей и говорить все, что тебе ударит в голову. Иона, - опять
покачала головой Клава Ивановна, - но ты не Ефим Граник: он потерял все на
свете - детей, жену, семью. А у тебя все есть: дети, жена, семья. И,
вдобавок, внуки. Иона, я повторяю тебе: ты не Ефим Граник.
Иона, хотя до этой минуты был настроен миролюбиво и мог радоваться
вместе со всеми, что все складывается так хорошо и удачно, вдруг, когда
никто не ожидал, набросился, словно укусила какая-то муха, на мадам Малую с
такими словами, что Катерина немедленно схватила Гришу и Мишу, вытолкала в
другую комнату, только бы не слышали, какие выражения сыплются изо рта у
деда. Зиновий, вместо того чтобы немедленно вмешаться и остановить, пока еще
не поздно, сидел как будто заколдованный на своем стуле, только хлопал
глазами, вроде перед ним не родной отец, а незнакомый, посторонний человек
ворвался неизвестно откуда и устроил настоящий погром.
Старуха Малая раскрыла рот, голова заметно тряслась, Иона обозвал
неприличным словом, вынул из шифоньера бутылку, которую подарила ему
персонально мадам Малая, бросил на пол, растоптал своими сапогами, комната
сразу наполнилась запахом спирта, немного отдавало сивухой, и тут только
Зиновий пришел в себя, схватил отца за плечи, усадил на диван, велел сидеть
и не двигаться. Иона сделал попытку встать, Зиновий усадил вторично, подошел
к мадам Малой, у старухи текли по щекам слезы, голова тряслась еще сильнее,
Зиновий осторожно взял под руку, повел к дверям, гостья не сопротивлялась,
шла покорно, Зиновий обнял за плечи, слегка прижал к себе, мадам Малая
тихонько бормотала:
- Дети мои, дети. Мои дети.
- Мадам Малая, - сказал Зиновий, - вы же знаете моего папу, особенно
когда выпьет. Это моя вина. Я виноват.
Зиновий предложил проводить домой, Клава Ивановна махнула рукой, не
надо, сама притворила за собой дверь, потопталась немного на одном месте,
как будто забыла, в какую сторону идти, отворилась Федина дверь, у порога
стоял хозяин.
- Пушкарь? Ты дома. А, - покачала головой Клава Ивановна, - Иона так и