"Аркадий Львов. Двор, книга 2 " - читать интересную книгу автора

Тетя Настя сказала, что ничего не имела в виду, а про Ташкент Дина и
Оля сами выдумали: она и теперь не знает, где тот Ташкент находится и какие
там живут нации.
Иона Овсеич забарабанил пальцами по столу, как будто выстукивал азбуку
Морзе, и попросил позвать Тосю Хо-мицкую. Тетя Настя объяснила, что она не
может здесь даром ждать и бить байдыки: надо идти на Троицкую подметать
мостовую, а то участковый увидит и оштрафует.
- Ничего, - сказала Дина, - у тебя найдется чем заплатить.
Тетя Настя обиделась: за такие оскорбления она подаст в суд - теперь не
румыны, без хабара разберутся, кто может заплатить, кто не может.
Пришла Тося. Иона Овсеич пригласил ее сесть, а не стоять в дверях, как
будто она нищая и ждет, пока подадут. Тося ответила, слава богу, она не
нищая, получает за мужа, который с первого дня на фронте, и сама может
заработать копейку. А сейчас ей совсем легко: уже месяц, как призвали
Кольку, и не надо ни о ком заботиться. Тося провела пальцем под глазами,
вздохнула и спросила, зачем ее позвали.
- Зачем тебя позвали? - переспросил Иона Овсеич. - Здесь с нашей
дворничкой Середой мы ведем разговор насчет мебели и вещей, которые в сорок
первом году оставили эвакуированные в своих квартирах. Как объясняет нам
Середа, она ничего не видала, не слыхала и не имеет понятия. Я думаю, ты
можешь кое-что подсказать, поскольку все годы оккупации никуда не выезжала.
Тося заявила, она ничего подсказывать не будет, нехай Настя сама
посидит и вспомнит, кто к ней приходил и как она водила по квартирам.
- Ты имеешь в виду, что приходили из полиции? - спросил Иона Овсеич.
Тося ответила, она не знает, может, из полиции, но были одеты в
гражданское. Тетя Настя заплакала и крикнула на Тосю: "Ах ты, румынская
курва! А лавку молочную кто на Привозе держал!"
Да, подтвердила Тося, молочную лавку держала, а за румынскую курву и за
все остальное Середа ответит ей перед НКВД.
- Подожди, Хомицкая, - остановил Иона Овсеич, - почему сразу НКВД?
Дина, хотя никто не просил, объяснила: если Тося говорит НКВД, наверно,
есть за что.
Иона Овсеич перевел глаза на тетю Настю, та перестала плакать, вытерла
кулаком слезы и рассказала про Тосины шахеры-махеры со спекулянтами из
района, а Тося в ответ только кривилась и строила глупые гримасы, как
дурочка.
- Хомицкая, - обратился Иона Овсеич, - нам не нравится твое молчание,
мы хотим ясно услышать: да или нет.
Тося повторила, что она держала на Привозе молочный ларек и не
собирается скрывать.
- Товарищ Дегтярь, - встряла Оля Чеперуха, - при румынах Тося не могла
получать за своего Степу, которого забрали в Красную Армию. Чтобы иметь на
жизнь, она занималась торговлей.
- При румынах, - ответил Иона Овсеич, - на улице Энгельса подпольщики
взорвали немецкий штаб, а в катакомбах под землей каратели травили партизан
газом и замуровывали входы.
Тося сказала, что не каждый может взорвать штаб с генералами, а ее
Колька сам собрал приемник, чтобы слушать передачи из Москвы, и на 7-е
ноября разбрасывал листовки. За это могли тоже расстрелять.
Иона Овсеич поинтересовался, откуда он брал листовки, Тося ответила,