"Аркадий Львов. Улица Франсуа Вийона" - читать интересную книгу автораспокойно объяснил себе:
- Защищают меня от меня. Теперь, после этих слов, вернулось прежнее чувство отчуж- дения: не только людей, которые окружали его, но и самого себя он рассматривал со стороны и, совершенно уже непонятно, вроде бы пытался даже протянуть самому себе руку, хотя от- четливо сознавал, что за эту руку, как и за всякую другую, ухватиться невозможно. Именно это - невозможность ухватиться за протянутую руку, а не отсутствие дружеских рук - и было самым тягостным. Контакт с людьми, который только что, с минуту еще назад, был для него источником праны, энергии жизни, исчез мгновен- но, как будто кто-то выключил рубильник или оборвал невиди- мые провода. Не было ни отчаяния, ни удивления, ни боли - ничего, что давало бы ощущение исключительности положения или его ненор- мальности. Он видел бесконечную уходившую за горизонт доро- гу, усеянную многоцветными человеческими головами, которые жили, казалось, своей, отдельной от человеческих тел, жизнью. Он видел подсвеченные изнутри стеклянные дома, ог- раждавшие с обеих сторон эту дорогу. Он видел густые, как Млечный Путь, скопления красных огней. И все это было беско- нечно далеко, недосягаемо далеко. И все это было ненужное. Когда по пути встречались открытые двери, он отмечал про себя: магазин, магазин, кафе, кино, аптека, салон, кафе. Лю- ли и смеялись - он слышал их голоса, но все это, тридцать лет кряду откладывавшееся в его памяти как незыблемое, тоже стало ненужным. Не просто ненужным, но и бессмысленным. Нет, возразил он себе, это нужно людям, но возражение прозвучало как адресованные кому-то стороннему слова незна- комого языка, к которым нет нужды прислушиваться. А прежде, вспомнил он, это было нужно и ему, и он тысячи раз заходил туда. Однако почему это в самом деле было необ- ходимо - заходить туда, - теперь он не мог понять, хотя не стоило никакого труда проделать в памяти снова каждый тог- дашний свой шаг. - Люди, - повторил он, - дают мне энергию жизни, которая защищает меня от меня. Но я сейчас не могу принять эту их энергию, я не могу сделать ее своей. Почему? - Потому, - донеслось извне, - что тобою овладело одино- чество. - А не наоборот: одиночество потому, что я не могу при- нять эту энергию людей? - спросил он. Ответа не было. Он видел голую, бурую от июльского солнца землю. Земля пахла выжженной травой и еще чем-то нестерпимо сухим и ед- ким, как на пожарище. Ему хотелось броситься на эту землю, обнять ее, крошить и погружать в это крошево руки, хотелось жевать, чтобы дать ей, пересохшей, влагу и взять у нее ее |
|
|