"Аркадий Львов. Улица Франсуа Вийона" - читать интересную книгу автора

ле удалось схватить его за горло, она испытала внезапную ра-
дость, потому что теперь-то вышибала мог показать себя, и ее
слова про его силу подтвердились, и сама она становилась от
этого значительнее.
Он видел это и понимал с поразительной ясностью, но,
странное дело, все никак не мог одолеть нелепой надежды на
то, что она, наконец, поможет ему. Нет, объяснял он себе еще
тогда, когда они катались по земле, не потому, что ему нужна
была силовая помощь, а потому лишь, что никакого другого
способа по-настоящему встать на его сторону, против вышиба-
лы, у нее сейчас не могло быть.
Высвободив правую руку, он ударил вышибалу снизу в че-
люсть, тот на мгновение запрокинул голову, и тогда он стис-
нул ему пальцами гортань, а коленом наступил на грудь. Очень
медленно, очень плавно, как и растопленную солнцем смолу,
погружалось в землю тело вышибалы, а потом вдруг его не ста-
ло.
- Смотри, - сказала она зло, кивая в сторону куста сире-
ни.
Вышибала опять стоял там, за этим кустом, но теперь уже
спиной к ним.
- Негодяй, - процедила она, - как я ненавижу его! Он сде-
лал тебе больно, милый? Покажи мне, покажи, - простонала
она, - где он сделал тебе больно? Родной, если бы ты знал,
как я люблю тебя. Если бы ты только знал!
- Да, - сказал он, - ты очень любишь меня - я знаю.
Она скользила пальцами по его векам, лбу, щекам, подбо-
родку и объясняла, что тот, за кустом сирени, - последний
негодяй и подонок, но прежде он не был таким, прежде он был
просто здоровый оболтус, но негодяем не был. У него, объяс-
няла она, временами даже юмор прорезался - особенно, когда
он рассказывал про своих бывших родственников, со стороны
жены. А теперь - он законченный подонок и, если бы она не
увидела это собственными глазами, она, может, даже не пове-
рила бы, но прежде он такой не был, честное слово, не был.
- Я понимаю, - сказал он, - это случается. Может, на его
месте я тоже стал бы таким.
- Замолчи, - концами пальцев она стиснула его губы, - за-
молчи!
Ему приятна была эта ее решительность, потому что теперь
она была за него, подавляя без оглядки, как умеют только
женщины, его дурацкое пристрастие к самообличению.
- Замолчи, - повторила она зло, когда он попытался ска-
зать про себя еще что-то нехорошее.
Тот, за кустом сирени, по-прежнему стоял неподвижно, по-
вернутый к ним спиной.
- Зачем тот здесь? - сказала она. - Пусть уйдет, слышишь,
прикажи ему смотаться отсюда.
- Смотаться! - повторил он, и она поняла, что это ее сло-
во не понравилось ему.