"Феликс Лурье. Нечаев: Созидатель разрушения ("Жизнь замечательных людей" #802) " - читать интересную книгу автора

эволюционный же путь развития, путь реформ имел среди них слишком мало
сторонников. Идеологи революционного пути развития общества располагали
весьма отдаленными знаниями о своем народе. Бакунин получил представление о
крестьянине из литературы и народных былин, не глубже были познания у
Нечаева, народовольцев и так далее, включая большевиков. Помещик, священник,
купец, полицейский куда ближе стояли к народу и понимали народ лучше, чем
профессиональные революционеры.
Бакунин, Нечаев и другие, вплоть до первых марксистов, провозглашали
основной революционной силой крестьянство. А русский крестьянин мечтал о
справедливом царе и добром помещике, о выкупленной у владельца земле, а не
отобранной во время бунта: дармовую землю легко вернуть прежнему хозяину.
Такие понятия, как конституция и народовластие, были чужды мужику.
Безграмотный крестьянин лишь в 1861 году перестал быть рабом и, конечно же,
к появлению в 1869 году тайного нечаевского кружка не мог созреть до
понимания социальной революции; не созрел он и через пятьдесят лет, и не мог
созреть, потому что ни в бунте, ни в революции он не нуждался, не от них
ожидал он улучшения своего положения. Вспомним, как крестьяне выдавали
полиции пропагандистов-народников,[4] как крестьян загоняли в колхоз, как
пытаются сегодня их оттуда вытащить. Крестьянин консервативен, эта черта
произросла и надежно закрепилась в нем. И слава богу. Но радикальная
интеллигенция не желала видеть очевидного и все глубже втягивалась в борьбу
с правительством за мнимые интересы крестьянства.
Консервативны не только крестьяне, консерватизм свойствен многим. Люди
вообще медленно меняют убеждения. Казнить аристократа, священника или буржуа
за то, что он не придерживается марксистских догм, преступно. Так же
преступно насильственно понуждать крестьянина к борьбе за "лучшую жизнь", не
задумываясь, нужна ли она ему, готов ли он к этой лучшей жизни. Народ даже
новое, в силу все той же консервативности, принимает в старых одеждах.
Вспомним Пугачева, объявившего себя Петром III. народников, рядившихся в
крестьян. Поспешность в проведении несозревших изменений в социальной или
политической жизни общества приводит к катастрофам.
Нас страстно убеждали, что в революцию шли самые достойные и
образованные, самые самоотверженные и благородные, что для них не
существовало ничего более важного, чем торжество свободы, равенства и
братства, чем благо народа. Многие, очень многие, ослепленные ореолом
мучеников и борцов, поклонялись этому мифу. Выросло несколько поколений,
веривших, что все революционеры святые, а их лидеры - святые кормчие святых,
отдавшие свои жизни во благо народа, во имя построения рая на Земле. Но в
революционные партии шли не только по убеждению и с чистыми помыслами.
Революция привлекала тщеславцев, жаждавших "навластвоваться всласть",
корыстолюбивых, завистников... Одновременно с романтическими и
высоконравственными устремлениями в российское освободительное движение было
занесено наиболее отвратительное и разрушительное - нечаевшина.
Каждый вождь, готовя свою революцию, люто враждовал с соперниками из
других противоправительственных объединений. Чем ближе стояли они друг к
другу по исповедуемым взглядам, тем яростнее вспыхивала между ними борьба.
Они беспрерывно раскалывали и терзали освободительное движение, вовсе не
помышляя о едином наступлении на общего врага. Объединение чревато потерей
места лидера. Вожди революционных партий, спрятавшись в эмиграции, обличали,
оскорбляли и высмеивали друг друга. Когда же одни из них получили реальную