"Феликс Лурье. Нечаев: Созидатель разрушения ("Жизнь замечательных людей" #802) " - читать интересную книгу автора

нечаевщине, остановить ее продвижение. Но они не понимали, что нечаевшина
сопутствует конспирации и заговору, нечаевщина и конспирация неразделимы,
они всегда вместе. Может встретиться различная степень интенсивности
проявления нечаевшины, зависящая от участников заговоров, конспиративных
сообществ, их моральных качеств. Но без нечаевшины нет конспирации.
Нечаева осуждали все, кто поддерживал первые его шаги; осудили, но не
смогли оградить себя от его влияния.[12] Ни одной революционной партии не
удалось избежать нечаевщины. Большевики отнеслись к Нечаеву с сочувствием,
они реализовали многие его идеи - законспирированность, железную дисциплину,
обман во благо своекорыстных интересов, вероломство. Известный историк М. Я.
Геллер пишет: "М. Н. Покровский, историк-марксист, высоко пенимый Лениным,
признавал, что группа Нечаева содержала в зародыше черты будущей
революционной организации, которая нашла свое высшее воплощение в
большевистской партии: необходимость конспирации, элементы планирования и
вооруженная сила, идея восстания как форма действия. Нечаев, подчеркивает М.
Н. Покровский, первым развил "идею запланированной революции... высмеиваемой
потом меньшевиками, но почти буквально осуществленной 25 октября 1917 г.".
Историк-марксист целиком одобряет и методы предшественника - о попытке
Нечаева выдать полиции своего политического противника Покровский добродушно
замечает: "Любопытный эпизод фракционной борьбы того времени"".
Тайного или открытого интереса к нечаевщине не избежал ни один из
лидеров революционных партий. В полном собрании сочинений В. И. Ленина
отсутствует даже упоминание о Нечаеве. Не упоминается его имя ни в одном из
сохранившихся документов ленинского архива. Однако в воспоминаниях В. Д.
Бонч-Бруевича имеются следующие строки:
"До сих пор не изучен нами Нечаев, над листовками которого Владимир
Ильич часто задумывался, и когда в то время слова "нечаевщина" и "нечаевцы"
даже среди эмиграции были почти бранными словами, когда этот термин хотели
навязать тем, кто стремился к пропаганде захвата власти пролетариатом, к
вооруженному восстанию и к непременному стремлению диктатуры пролетариата,
когда Нечаевва называли - как будто это особо плохо - "русским бланкистом",
Владимир Ильич нередко заявлял о том. что какой ловкий трюк проделали
реакционеры с легкой руки Достоевского и его омерзительного, но гениального
романа "Бесы", когда даже революционная среда стала относиться отрицательно
к Нечаеву, совершенно забывая, что этот титан революции обладал такой силой
воли, таким энтузиазмом, что и в Петропавловской крепости, сидя в
невероятных условиях, сумел повлиять на окружающих солдат таким образом, что
они всецело ему подчинились".
"Совершенно забывают, - говорил Владимир Ильич, - что Нечаев обладал
особым талантом организатора, умением всюду устанавливать навыки
конспиративной работы, умел свои мысли облачать в такие потрясающие
формулировки, которые оставались памятными на всю жизнь. Достаточно
вспомнить его ответ в одной листовке, когда на вопрос - "Кого же надо
уничтожить из царствующего дома?", Нечаев дает точный ответ: "Всю большую
ектению". Ведь это сформулировано так просто и ясно, что понятно для каждого
человека, жившего в то время в России, когда православие господствовало,
когда огромное большинство так или иначе, по тем или иным причинам, бывало в
церкви, и все знали, что на великой, на большой ектений вспоминается весь
царский Дом, все члены дома Романовых. Кого же уничтожить из них? - спросит
себя самый простой читатель. - Да весь Дом Романовых, - должен он был дать