"А.Лукин, Д.Поляновский. Седой " - читать интересную книгу автора

хлопот из-за его приезда! Ждал уже три дня. Из дому не выходил, а Пашке
велел во дворе дежурить.
Да и с виду гость Пашке понравился. Высокий. Руки большие. В запястье
Пашке одной рукой нипочем не захватить. Пожалуй, он и с Цацей совладал бы...
Пока дядя Леша ел, Пашка успел многое рассказать ему.
Гость узнал, что Пашкина мать умерла от черной оспы, а отец с самого
начала гражданской войны пошел воевать. На фронте отцу прострелили грудь.
Привезли совсем плохого. Думали, не встанет. А он встал, но от раны так и не
может оправиться...
Алексей вытряс в ложку последние капли супа из котелка, ложку облизал,
завернул в тряпицу и сунул в карман. Ложка у него была собственная.
- Знаешь, Павел, - сказал он, поглядывая на койку, - сейчас бы в самую
пору поспать, как ты думаешь?
- Ложитесь, дядя.
- Разбуди меня, когда отец придет.
- Ладно, разбужу.
Алексей стащил сапоги, портянки развесил на голенищах, из внутреннего
кармана пиджака достал браунинг и спрятал в головах. Пиджак он бросил на
табурет и растянулся поверх одеяла, продев босые ноги сквозь прутья слишком
короткой для него кровати...
Спал он бесшумно, слегка приоткрыв рот, и во сне, казалось, к чему-то
прислушивался.


Вечерний разговор

Алексей рывком соскочил с койки. В комнате за столом сидели
Синесвитенко и коренастый седой человек в матросском бушлате. Окна были
плотно заложены ставнями. На столе горела керосиновая лампа.
Пашка маячил в тени у двери.
- Я, дядя, не виноват, - быстро сказал он, - я хотел разбудить, а они
не дали.
- Ничего, - произнес человек в бушлате, - было не к спеху. Ну, давай
знакомиться: Инокентьев.
- Михалев. - Алексей пожал протянутую ему тяжелую и жесткую руку и
присел на табурет к столу.
С минуту они разглядывали друг друга. Отец с сыном вышли. Инокентьев
свертывал цигарку. Широкое лицо его казалось бронзовым от неяркого света
лампы, белые брови свисали на глаза. Помолчав, он спросил:
- Оловянников ничего мне не передавал?
- Передал.
Из часового кармашка брюк Алексей вытащил сложенный вчетверо листок
бумаги.
Инокентьев внимательно прочитал записку, затем свернул трубочкой и
подержал над лампой, пока бумага не вспыхнула. Прикурив от огонька, он
бросил горящую бумагу в глиняный черепок, служивший пепельницей.
- Оловянников говорил, зачем ты понадобился?
- Говорил, что для разведки. Остальное, мол, на месте.
- Так...
Бумага догорела. Огонек съежился и угас под кучкой пепла, Инокентьев