"А.Лукин, Д.Поляновский. Седой " - читать интересную книгу автора

самодовольства подмигнул Алексею. - А Шаворского так и не смогли изловить -
ни тогда, ни после, когда он шуровал здесь в компании с
Макаревичем-Спасаревским. Очень везуч, гад! - повторил Инокентьев. - Если мы
его и на этот раз протравим, руки нам нужно оборвать! На мой вкус, так я бы
его уже завтра взял, когда вы пойдете на свидание с самостийником.
- Вы что, Василий Сергеевич? Все погубим на корню!
- Знаю, - отмахнулся Инокентьев. - Это я так, к слову, чтобы ты
понимал, кто он такой. А вот базу их надо ликвидировать в ближайшие же дни!
- База у Галкиной. А Шаворского не троньте. И я должен быть ни при чем.
- Будешь... Только выясни, с кем они связаны в чека. Крепко засела
какая-то сволочь, никак не докопаемся.
- Это я хорошо помню, - сказал Алексей.
Потом они заговорили о предстоящей встрече Алексея с членом
Всеукраинского повстанкома. Инокентьев, как и Алексей, впервые слышал об
этой организации.


Флигелек

В гудящей, суматошной, голодной толпе, которая ни днем, ни ночью не
иссякала на площади перед вокзалом, под фанерным щитом с надписью
"Расписание дальних поездов" стоял костлявый мужик в драной поддевке. В руке
он держал обмотанный гнилой веревкой деревянный сундучок с притороченным к
нему серым одеялом.
Шаворский толкнул локтем Алексея.
- Резничук. Стойте здесь, смотрите: если сделаю вот так, идите за
мной...
Он потолкался среди мешочников, беспризорников и крестьян, пока не
очутился рядом с мужиком в. поддевке. Заметив его, мужик вскинул сундучок на
плечо и стал протискиваться через толпу. Шаворский насунул кепку на лоб
(сигнал Алексею!) и двинулся за ним.
Часто и беспокойно оглядываясь, Резничук повел их сначала по
Пушкинской, затем по Успенской, в сторону Ланжерона. Цепочкой, издали следя
друг за другом, они обогнули женский монастырь и вышли к глухой каменной
ограде с массивными одностворчатыми воротами. За ними начинался большой
садовый участок.
Впоследствии Алексей узнал, что этот участок принадлежал до Октябрьской
революции обрусевшему французскому аристократу, графу с какой-то
замысловатой фамилией. Резничук служил у графа управляющим.
Войдя в ворота, он подождал Шаворского, спросил про Алексея, кто таков,
и повел дальше.
Участок густо зарос высоким кустарником. Узкие дорожки, выложенные
гравием и плотно утрамбованные, пролегали в зеленых тоннелях листвы,
наискось прорезанных туманными полосками солнечного света. Такая мирная,
устоявшаяся тишина царила вокруг, что казалось, будто военные ненастья
пронеслись где-то стороной, не осилив высокой каменной ограды.
Резничук свернул на едва приметную тропинку, и, раздвигая руками ветви,
они метров через пятьдесят вышли на поляну. Здесь участок заканчивался.
Ограда смыкалась с низким каменным забором, за которым открылось яркое
пылающее синевой море, а справа прижался к ограде небольшой флигелек, крытый