"Вера Лукницкая. Пусть будет земля (Повесть о путешественнике) " - читать интересную книгу автора

что живая русская сила; дайте порядок и благоустройство с хорошо
организованною местною властью; освободите предприимчивого помора от сетей
канцеляризма; организуйте почту и правильные сообщения на побережьях
Ледовитого океана - и тогда зацветет Север России. Русский промышленник
обретет силу, и Норвегия не посмеет наносить ему обид. Кулачество и
артельная покрута вымрут исподволь, промышленник будет промышлять для себя и
своей семьи.
- Ты идеалист, Александр. Начал правильно - революционно, а дальше
рассуждений не идешь. Ну что ты говоришь? Подумай! Чтобы промышленник сам
промышлял для себя, а кулачество вымерло само по себе? Ха-ха! Наивность
ребенка! Образование - согласен. Оно необходимо в первую очередь, чтобы
пробудить сознание мужика, дать ему знания, как ты выразился, "призвать к
жизни дремлющие силы", то есть для революции, друг. Только она уничтожит
эксплуататоров, как клопов, сосущих кровь России.
- Ты, конечно, прав, тем более что от благосостояния нашего Севера
зависит также будущее русского флота, а на Поморье мы найдем замечательного
природного моряка, который не уступит ни одному матросу в мире. Но мое дело
- писать, Гибсон, рассказывать. В этом и вижу пока свою задачу. Для этого
езжу.

Норвегию, страну живописных берегов, изрезанных фиордами, Елисеев
воспринял слишком идеализированно из-за сравнения ее с Северной Россией,
из-за беспрерывных, никогда не оставляющих его глубоких раздумий о своей
горячо любимой Родине.
Возможно, так только и мог видеть ее путешественник, пришедший из
страны, где "приютились к вербам сиротливо избы деревень", где поэт прошлого
содрогался от стона, стоящего над Россией, и где вот-вот должен был родиться
другой поэт, который опять скажет:

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!
Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться...
Вольному сердцу на что твоя тьма?

Елисеев уже много лет путешествовал. Он видел паломников, шедших в
святую землю вымолить долюшку, видел нищих и калек, бродивших по Северу и
Югу. Он уже записал много песен, в которых плакала старая Русь... Взгляд
Елисеева, человека, влюбленного в свою страну, в ее будущее, был обращен на
все, что есть доброго у соседей, что могло бы быть - и даже лучше - и на его
родине. Ему могло вполне тогда казаться, что Норвегия свободна и счастлива.
Хотя она так же, как и русский Север, восемь месяцев в году погребена в
снегах.
Он любовался пейзажами Норвегии. Очерки его полны восторга. "Ни в
Швейцарии, ни на Кавказе, ни на Урале, ни даже в Пиренеях нет такого
разнообразия и величия видов. Словно в волшебной панораме сменяются
ландшафты, пока не достигнешь Трондгейма - древней столицы Норвегии".
В полночь солнце опускается до края горизонта. Фиолетовые, золотые и
пурпурные краски переливаются в озерах. Медузы играют, подымаясь к
поверхности воды и снова опускаясь; лучи солнца пронизывают их насквозь,
превращая в хрустальные светильники. Из лазури вод выглядывают круглые