"Сергей Лукницкий. Стеклянный гиппопотам" - читать интересную книгу автора

бумажки и возопил о том, что надо выпускать календарь для того, чтобы его
можно было повесить в семье и двенадцать месяцев наслаждаться произведениями
искусства, посвященными мастерами живописи святой теме сохранения семьи.
Календарь должен быть семейным. С ним никто не спорил.
- Вместе с тем, - сказал Осовиахим Семенович, - я своеобразно трактую
семью, делаю это современно, перестроечно. Мы должны показать таким
календарем, что такое негатив в семье.
И он стал перечислять произведения искусства, способствующие, по его
мнению, сохранению и упрочению первичной ячейки общества.
Никто не вникал в его слова, а он уже перечислил "Ивана Грозного,
убивающего своего сына", "Жертвоприношение Авраама", "Смерть переселенца",
"Дочерей Лотта", которые отдавались своему отцу, "Лаокоона с сыновьями",
"Возвращение блудного сына", "Сатурна, пожирающего своих детей", "Не ждали",
"Неравный брак", от которого хорошей семьи не жди, царевича Алексея с
Петром, которого последний упек.
Аудитория, наконец, проснулась.
- Следуя вашей логике, - сказал кто-то из зала, зная, что полемика -
хлеб сегодняшнего общества, - надо бы еще добавить сюда "Клеопатру",
"Меньшикова в Березове" и шубинский Портрет неизвестного".
- Причем тут семья, - заволновались остальные, кто успел проснуться, -
в шубинском "Портрете неизвестного"?
- Ни при чем, - взвизгнул Председатель, пытаясь отстоять свое видение
мира. - Ни при чем. Клеопатра сама себя укусила змеей, а насчет Меньшикова,
так товарищ Рыбников сказал: "Мы политикой не занимаемся". А вот вы
потрудитесь объяснить, при чем тут неизвестный?
- Пожалуйста, - солидно сказал тот же голос из зала. - Мы живем в
правовом государстве, и я поэтому требую, чтобы начала действовать, наконец,
презумпция невиновности. Какие у вас основания считать, что этот
изображенный в мраморе неизвестный не был примерным семьянином?
Таких оснований у Осовиахима Семеновича не было, и прения прекратились.
Нестеров и Смолянинов смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.
- Боже мой, это или сумасшедший дом, или хорошо скрытая уголовщина. Ну
надо же!
Внизу, возле входной двери их обоих что-то насторожило. Чего-то здесь
не было из того, что было привычным.
Поразмыслив, Нестеров обнаружил, что вместо вахтера Бабусина стоял
другой.

ПОДПОЛКОВНИКУ СТРАЧУКУ

Согласно вашего указания был в санатории в Карловых-Варах совместно с
главным редактором Нового журнала Ениколоповым. Кстати, это его псевдоним,
настоящая его фамилия Вермишелев, так вот ночью Ениколопов разбудил меня и
предложил отвинтить огромную старинную люстру с потолка главного зала и
привезти ее в Москву, продать, а деньги сдать в бюджет Ассоциации. Дескать,
нечем платить зарплату. Лестницу он обеспечил. Я не посмел ослушаться - у
него зарплата 1000 рублей, 4-е управление и книжная экспедиция, а я простой
вахтер. До без четверти восемь утра мы разбирали эту чертову люстру (я - в
качестве внештатного сотрудника, так что прошу это отметить), Ениколопов -
из стяжательских соображений. Нас задержала полиция, возбуждено уголовное