"Сергей Лукницкий. Возлюбленные Гименея (записки эмигранта восьмидесятых)" - читать интересную книгу автора

Контроль! К тому же с моей стороны - не понимание языка Ромула и Рема - было
не чрезмерной платой за то удовольствие, которое они мне доставили.
Пока эти очаровательные котятки забавлялись возле плиты, приготавливая,
тут уж нет сомнения, мои любимые яства (холодильник был в их распоряжении),
я принял две порции виски и в состоянии, близком к довольству, пошел
навестить их на кухню.
На сковороде жарилось что-то экстраординарное и пахучее, и обе они были
в фартучках. И при этом обе же сняли, вероятно, чтобы случайно не запачкать,
свои платьица.
Я не удивился: многие готовят еду в неглиже, однако снимать свои штаны
пока не стал. Не стал исключительно потому, что, во-первых, стоял далеко от
плиты, а во-вторых посчитал, что все делается постепенно. Вот выпьем
шампанского, тогда, может быть, и поиграем в "бутылочку".
Мы сели за стол. Орнелла оказалась очень приятной собеседницей в
интерпретации Ксении. А я весь вечер принужден был их забавлять, и делал это
с видимым удовольствием. Я читал им стихи и пел под гитару. Рассказывал
анекдоты, забавные истории, потом в ответ потребовал того же от моих
сегодняшних возлюбленных и мурлыкал как котик, когда они усладили мой слух
своими нежными голосами.
Интимный свет огромного красного абажура не позволял мне подробно
рассмотреть моих собеседниц. Ну, одну из них я изучил за много лет общения.
А вот вторая, несмотря на многократные брудершафты, пока еще была для меня
непостижима.
В какой-то момент висевшие на стене часы, которые, когда надо, ни за
что не покажут нужное время, стали намекать, что уже давно полночь. И наш
прекрасный треугольник следует, если не разрушить, то, по крайней мере,
усыпить ненадолго.
- Интересно, что он нам скажет двоим? - пробормотала вроде бы не мне
Ксения, а потом тот же вопрос перевела на итальянский. Орнелла, видимо,
спросила, что Ксения имеет в виду.
- Этот славный мэн, - пояснила она будто бы не мне, а итальянке,
показывая на меня ножкой, - всякий раз, когда меня надо провожать, говорит
одну и ту же фразу, что ему легче на мне жениться, чем возить ночью по
темным улицам. Интересно, что он скажет на этот раз?
- На этот раз, - ответил я утомленно, - я не скажу ничего нового.
Повторю старую формулу: мне действительно легче жениться сразу на вас обеих,
нежели ехать вас куда-то провожать.
Хладнокровная итальянка даже не повела бровью, когда услышала перевод
моей пошлости. А уж о Ксении и говорить нечего: она привыкла к моим штучкам.
Договоренность была достигнута, и, выдав каждой по огромной китайской
простыне, я отправил их строем в ванную. А сам выпил еще пару стопочек и
стал раздумывать над тем, правильно ли я поступаю в жизни или, может быть, в
чем-то ошибаюсь?..
Твердо решив, что поступаю правильно, я, сбросил с себя все лишнее,
взял тоже большое махровое полотенце и направился туда же, куда десять минут
назад упорхнули мои птички.
Яркий свет ванной дал мне, наконец, рассмотреть их через неплотно
затворенную дверь и сравнить. И быть может, будет непростительно утомлять
читателей описанием грациозных тел, я был уже почти утомлен ими, а стало
быть, имею право, с кем хочу поделиться истомой.