"Сергей Лукницкий. Фруктовые часы" - читать интересную книгу автора

прибивала в кухне полку. Получилось у нас выше, чем я могла дотянуться.
- Ничего, - сказал он, успокаивая меня, - я тебе всегда помогу.
И от этого его "всегда" мне стало сразу спокойно.
Потом он вышел на балкон, взглянуть на Эйфелеву башню; она для него все
еще в диковинку.
Мы вернулись в спальню, он, увидев на стене ружье, снял его, согнул
ствол, вытащил патрон, распрямил ружье и попытался приложить к своей голове.
Рука его оставалась на курке. Хотя патрон он только что вынул, и он лежал
передо мной, было все равно неприятно. Я заставила его вложить патрон
обратно и повесить ружье на место.
После этого вечера наша любовная история стала развиваться
стремительно. Затуманенное неверием и жизненным опытом чувство вспыхнуло, и
две недели я была опьянена любовью настолько, что не могла даже думать ни о
чем другом, тем паче о занятиях. Институту пришлось искать замену, потому
что на занятия я ходить не могла. Вадим был у меня все время, а в короткие
минуты между порциями страсти мы с ним вели бесконечные диалоги о нашей, как
водится в таких случаях, будущей жизни. И чем больше они продолжались, тем
более я трезвела, понимая, что Вадим - это совсем не то, что должно было
быть рядом. Но выбирать не приходилось. Я уже была благодарна провидению,
что хоть ненадолго не одинока.
Вадим выступал с апломбом, который я вначале принимала за мальчишество,
но, повторяемые им наборы стандартных никчемных пошлых фраз наводили на меня
беспросветную тоску, все ярче обнажая безысходность, бесперспективность моей
затеи.
Мой счет в банке таял довольно быстро, потому что мне хотелось
постоянно баловать мальчика, а он не зарабатывал ничего. В конце концов, во
мне стала засыпать возлюбленная, а на ее место вставала нормальная
практичная француженка. Я как-то сказала Вадиму об этом.
На следующий день он принес мне тысячу франков.
Это показалось мне странным, но я не подала виду. Случай помог мне. Из
его пиджака, пока он валялся в кровати, выпала кредитная карточка на имя
китаянки, которую он кадрил на занятиях, и мне все стало ясно.
Но какая женщина, особенно умная, а я себя таковой считаю, даст мужчине
знать о своем открытии? К тому же я все еще была влюблена, вернее любила
свою влюбленность в него, свою отданность ему, и мне жаль было с этим
расставаться. Я стала себя упрекать в том, что вела с ним бестактные
разговоры о деньгах, и он вынужден был пойти на этот шаг, чтобы не потерять
меня. Это было глупо, но это было единственное, что я хотела, чтобы пришло
мне в голову. Я продолжала убеждать себя, что он меня все-таки любит, к тому
же в этот вечер он заявил, что хочет ребенка.
Я не буду описывать эту ночь. Она была моей и только моей.

Утром он почитал газеты, выпил кофе, вдруг позвал меня и спросил:
- Ты можешь позвонить в Военное ведомство Франции и сказать им, что я
могу, вернее, что мы можем помочь им? Помочь решить вопрос с танками.
Я опешила. Он показал мне заметку, где было сказано, что Россия продает
свое вооружение заинтересованным странам.
Я никогда не была коммерсантом, но виду не подала. Я позвонила, и (так
все просто) за три процента комиссионных мне поручили совершить сделку.
Вадим немедленно составил факс, и мы его отправили в Россию.