"Сергей Лукницкий. Возвращение Лени (сюжеты)" - читать интересную книгу автора

страдания неподсудимогоЛепи Прудовского, а хорошего секс-партнера с тем же
названием.
Леня Прудовский чувствовал себя неуверенно. Преступления, в которых он
обвинялся, заставляли его сидеть на скамье подсудимых строго и скромно. А
тот факт. что суд присяжных признал его виновным, свидетельствовал о том,
что Лене предстояло до конца испить чашу с напитком, именуемым судьбой. И
он был готов ко всему. Кроме того. он устал. и. честно говоря,
электрический стул, о котором говорили все чаще, привлекал ею больше, чем
одиннадцатидневиое сидение на жесткой скамье подсудимых. А когда прокурор
со всей решительностью, отвергнув всякие доводы защиты, вознамерился
отправить его на тот свет. Лепя равнодушно воспринял его слова.
Конечно, ему было неприятно, что он сумел выполнить предначертанное ему
на этой планетке, но тем не менее ему было приятно, когда его жена вошла в
зал судебных заседаний с кипой газет, среди которых Леня Прудовский
прочитал и русские, и французские, и британские, и индийские названия.
Весь мир следил за процессом над Леней и поражался негибкости, черствости
и тяжеловесности правосудия.
В то время, когда весь мир говорил об уникальности и смелости этого
человека, прокурор обвинял его в таких мелочах, чтоЛеня диву давался на
своей скамье подсудимых, наслаждаясь косностью и одновременно косноязычием
речей государственного обвинителя. Прокурор пересказывал уже наверное в
двадцатый раз историю о том. как ясным весенним днем обыкновенный Леня
Прудовский изобрел и построил машину. которую он назвал недроходом, и
поехал на этой машине на одну из важных стратегических военных баз,
которая призвана была по своему назначению нести людям смерть. Поехал для
того, чтобы взорвать, уничтожить, подкопать эту базу смерти, и тем самым
принести человечеству добро, мир и счастье.
Нет, по закону Леня совершил кошмарнейшее преступление - прокурор опять
перескакивал на мелочи - взять хотя бы его вояж под чужими землями. Да за
одно это ему полагалось бог знает что. А уж если принять во внимание
убийство своего помощника Роберта Янга, то это вообще не лезло ни в какие
правовые ворота.
И хотя Леня не хотел рассказывать про этого самого Роберта Янга, про
то, как тот, пользуясь своей недюжинной силой оттолкнул от пульта
управления инженера, повел было недроход сперва к... чтобы разрушить
Парламент, а потом и к Белому Дому, его действия почему-то не считались
антигосударственными. А вот Леня был обвиняем в убийстве.
Он не хотел уничтожать здания и архитектурные сооружения, он хотел
уничтожить то, что мешает человечеству думать - оружие...
Но ведь подсудимый и не отрицал, что убил своего помощника. Вопрос лишь
в том, может ли считаться предотвращенный этим деянием вред больше того
вреда, который бы принесли действия Роберта Янга.
Если да, то убийство можно бы не принять в расчет. Но к несчастью, над
этим вопросом вообще никто не задумывался, ибо правосудие было формальным,
а прокурор не был педантичным, чтобы с молекулярной точностью выяснить
вину и невинность человека, посягнувшего на устои новой государственной
политики.
"Кто на планете Земля, - прокурор явно себе льстил громадностью
обобщений, - поймет этого безумца". А адвокат уже писал себе в записную
книжку, что прокурор допустил небольшой огрех в своей речи, назвав