"Сергей Лукницкий. Бином Всевышнего (Роман)" - читать интересную книгу автора

отрекся от российского престола последний государь император России
Николай Александрович Романов. Это было, как известно, в восемнадцатом, но
тем не менее из песни слова не выкинешь, к тому же Гумилев всю свою жизнь
заслуженно считался провидцем.
За десять лет до его смерти японские астрономы открыли в созвездии Змия
звезду третьей величины, и это событие, конечно, могло бы пройти
незамеченным, если бы кому-то не припомнились строки Гумилева:
Посмотри наверх. В созвездьи Змия
Загорелась новая звезда,
написанные им почти за пятьдесят лет до этого.

Желая как-нибудь настроиться на волну творчества, я включил радио и
вдруг обнаружил в нем цитируемое стихотворение Осина Мандельштама. Там
были строки, миллион раз мною слышанные, но сегодня они произвели на меня
необычное впечатление.
Радио сказало:

Это слово, как гром и как град:
Петроград, Петроград, Петроград.

Что хотел этими строками сообщить нам весьма серьезный и одаренный метр
и поэт, который, к сожалению, тоже уже в мире ином?
Почему надо было трижды в одной строке повторять одно и то же слово?..
Меня немножко обидело, что сегодня, в день рождения Гумилева, вдруг
цитируют пусть и его доброго знакомого и коллегу по веку, но тем не менее
не его. Так, согласитесь, всегда бывает, когда ты привержен чему-то
одному, обязательно хочешь, чтобы это что-то одно охватывало весь мир, и
все окружающие тебя предметы, а все другое тебя просто в это время
раздражает.
Я смилостивился и не стал сердиться на себя за то, что раздразнился
услышанным Мандельштамом в этот дорогой для меня день, а выбрав в конце
концов костюм и надев жабо, столь принятое в нашей семье, я отправился
посмотреть, что ожидает меня в моем кабинете.
Двери детской и комнаты жены были закрыты, и я не стал их отворять,
потому что мне за ними нечего было делать. Жена с детьми уехала на воды, я
был предоставлен сам себе, и, может быть, даже лучше, что они не знают тех
мук творчества, которые испытывает их муж и отец, оставаясь в одиночестве.
На столе лежала только что выведенная с принтера стопка исписанной
бумаги. Компьютерная девица (в прошлом машинистка) принесла мне мой
последний роман, и я не удержался, и вместо того, чтобы заняться
положенным мне на сегодня делом памяти Гумилева, стал просматривать
выборочно страницы, отмечая жирными галками на полях те места, которые мне
хотелось бы переписать, отредактировать, а порой и выбросить.
Это был исторический роман, поскольку считаю, - нет ничего весомей и
величественней российской истории, а я уже знал, что за этот роман меня не
похвалят за рубежом, тем не менее, я-написал там то, что мне было близко,
и то, что сегодня так влечет, с моей точки зрения, гражданина России.
Россия удивительная страна. Это страна потрясающей и непредсказуемой
истории. Это страна, которая не единожды стояла на краю пропасти, но
которую само провидение всегда выводило из состояния, близкого к гибели.