"Сергей Лукницкий. Отель "Империал" : выход из WINDOWS [B]" - читать интересную книгу автора

Серафимова поняла, что Похвалов в шоке, просто этот шок выражался
довольно своеобразно. "Вы свободны", - сказала она и предложила ему завтра
прибыть к ней для дачи показаний.
Он оставил пачку денег на тумбочке, в спальне, лишь мельком взглянув на
труп Финка. Того как раз в это время укладывали на носилки, и
расчувствовавшаяся Евдокия Григорьевна, которую позвали опознать хозяина,
склонилась над бездыханным телом, глотая слезы.
- Простите, что приходится заставлять вас смотреть на это ужасное
зрелище, - тихо произнесла Серафимова.
- Э, милая. Разве в этом дело? Мне во время войны в таких операциях
приходилось ассистировать, тебе и не снилось. Хотя и вам достается. Жалко
человека. И откуда только такие звери берутся?!
Виктор Степанович, пропустив носилки вперед, вышел из квартиры.
- Железный мужик, - выдохнул Братченко, - как премьер-министр
какой...
- Как ты его нашел? - спросила Нонна Богдановна.
- Через справочную МВД. Знаете, кто он? - Братченко выдержал паузу и
самозабвенно, многозначительно воскликнул: - Депутат Госдумы!
Когда Серафимова, разбитая своей нелегкой мужской работой, поручив
Братченко и Княжицкому самостоятельно сдать дежурство, закончить с
протоколами и опечатать квартиру, спустилась на первый этаж, прошла
прокуренный мрачный вестибюль по направлению к выходу, дверь подъезда
неожиданно открылась, и следователя ослепила яркая вспышка. Психика ее
выдержала, чтобы не дать очередной отбой всему организму, но мозг мгновенно,
еще в то время, когда резко распахивалась дверь, обработавший информацию как
"Опасность", скомандовал: "Ложись". Серафимова быстро пригнулась, но, подняв
голову, увидела перед собой сначала силуэт, а затем, когда глаза пришли в
норму, - и самого мохнатого переростка в джинсовке с фотоаппаратом в руках.
Она, вдруг ставшая сухонькой, скривленной в дугу старушен-цией, с белым
каменным лицом подошла к корреспонденту, по-шапоклячьи вывернув голову, и,
глядя куда-то в нагрудный карман на его куртке, скомкала эту куртку в своем
кулачке и сказала следующее:
- Если ты сейчас, жук навозный, не унесешь свою вонючую задницу с
места оперативных действий, я завтра пришлю в твою мухобойную газету на
исправление человек двадцать пятнадцатисуточников. Они тебя исправлять
будут, - уже миролюбиво добавила она.
- А че?! Че я сделал-то? Я здесь живу! Я журналист Копытов.
- Прикуси язык!
- Понял, Нонна Богдановна. Не дурак. Только, Нонна Богдановна, я живу
тут...
- Слушай, не держи меня за идиотку.
- А я и не держу, - спошлил журналист, - я вообще вас ни за что не
держу.
- Прочь с дороги, нечисть.
- Только, Нонна Богдановна... Там еще две машины с телевидения. Они
все ваши звонки в оперативную часть по рации перехватывают. Вот и прознали.
- Эти хоть по рации, а ты точно - на запах летишь, папарацци! -
Серафимова сплюнула и через черный ход вышла во двор дома.
Ей удалось незаметно в темноте пробраться к машине, и та с победным
скрежетом рванула мимо ожидающих телерепортеров.