"Павел Лукницкий. Ленинград действует (Том 3) " - читать интересную книгу автора

фронтами, 2 апреля приказала прекратить наступление, закрепиться на
достигнутых рубежах и организовать здесь прочную, глубоко эшелонированную
оборону... "
("Битва за Ленинград". М., Воениздат, 1964, стр. 277-278).
Примечание автора. Все примечания к тексту книги везде далее даны
автором.


Путь в Кобону
13 февраля. Кобона
... Уговорившись с А. Прокофьевым, направляемым на Волховский фронт во
2-ю Ударную армию, ехать до Кобоны вместе, мы, и художник М. А. Гордон, в 7
часов вечера выехали поездом из Ленинграда. От Финляндского вокзала до
станции Ладожское озеро ехали два с половиной часа. В пути обменивались
новостями, рассуждали о войне, о южных фронтах, о близящейся катастрофе
Германии.
А потом, после многих и долгих хлопот, ехали в кузове попутного
грузовика через Ладожское озеро, минуя огни бакенов, укрепленных на льду,
встречая и обгоняя огни бегущих машин. Но по сравнению с прошлым годом машин
было мало, и направлявшиеся к Кобоне шли порожняком.
Все вокруг было мне давно знакомо: регулировщики, ветер, лед со
сметенным с него снегом, ниши зениток, костры. Приятно сознавать, что трассу
больше не обстреливают артиллерией - немца на берегу Ладоги нет! И южный
берег, всегда прежде декорированный вспышками ракет, теперь темен и не
угадывается в ночи. Ночь особенно тусклая, изморозь, мрак, оттепель...
Остановка - посреди озера. Хнычущий голос: "Возьми, прицепи!.. " -шофер
застрявшего грузовика умоляет взять его на буксир. Наш соглашается. Вместе,
в свете фар задней машины, ладят трос. Разговор, состоящий преимущественно
из непечатных слов. Но смысл его таков: "Сколько проехало, ни один не
останавливается, как ни просил... А ты - хороший человек!" -"Ну, еще
неизвестно, хороший ли?" - "Хороший, хороший! Кабы не ты, просидел бы я
здесь всю ночь!" - "А я вот никогда не сижу... Если остановлюсь, каждый
спросит: "Горбачев из первой роты? Не нужно ли тебе чего? Горбачева из
первой роты все знают!.. "
Километров через пятнадцать на какой-то кочке трос оборвался, я заметил
фары оставшейся далеко - почти на горизонте - машины, а за нами волочился по
льду только трос...
Ближе к восточному берегу какие-то во тьме конные


обозы, шатры, палатки, темнеющие линии не разберу чего... Уже у пирсов
шофер заблудился, стал кружить, ища дорогу, а за ним гуськом кружили штук
шесть машин... Но вот выехали к пирсам, шофер сказал: "Я на склад, а вам
туда - в деревню!"
Оставив машину, мы долго плутали, Прокофьев не узнавал своей родной
деревни Кобоны. Обошли ее крутом и - в половине третьего ночи - ввалились в
домик дяди Прокофьева, ныне занимаемый его сестрой, служащей эвакопункта. В
доме спали, Прокофьев поднял всех, сказал: "Собери нам, Маша!", и, радостно
принятые, в тепле, мы умылись, отдышались. Вскипел самовар, пили чай. В
пятом часу утра я лег спать, раздевшись, на тахте, в чистых простынях.