"Павел Лукницкий. Ленинград действует (Том 1) " - читать интересную книгу автора

открыт. Оказывается, в это время двое из экипажа танка пытались удрать. Один
из них был убит выстрелом товарища Эхина, охранявшего нас метрах в
пятидесяти. В открытый люк я бросил гранату РГД-33, после чего танк замолк и
оказался окончательно выведенным из строя. Был я тогда, бросая гранаты,
спокойнее, чем сейчас, - таков был азарт!..
В тот момент на расстоянии около ста метров показался большой башенный
банк, открывший стрельбу из пулемета по всей местности. Одновременно с
правого фланга появился третий танк, средний, который тоже открыл стрельбу и
пытался пойти в обход, но, наткнувшись на сырую, топкую местность (около
реки Сестры), повернул обратно. По бокам от большого танка двигалась пехота
- сорок - пятьдесят человек. Мы открыли огонь из винтовок, а Эхин - из
имевшегося у него автомата. Движение врага приостановилось: мы боялись их, а
они - нас, не зная, сколько нас здесь. Я тут же уполз к своим: нас набралось
примерно человек сорок, так как с нами было человек пятнадцать примкнувших,
из тех, что отступали и встретились с нами.
Противник остановился. Танк повел огонь из башни, а пехота - из
винтовок. Но огонь противника не приносил нам ущерба, наша позиция на скате
высотки оказалась удачной. В перестрелке мы провели более двух часов. Танк
стал бить шрапнелью. Разрывы приходились у нас над головой. С правого и
левого флангов у нас не было никого. И я, зная, что позади имеется место,
где танки могут пройти только по двум дорогам, ибо кругом вода, решил
отвести отряд. Вывел его в район Ржавой канавки, немедленно окопался и
приготовился встретить врага.
Через несколько часов я был вызван к заместителю командующего 23-й
армией полковнику Андрееву, который сообщил, что нашему отряду А. А. Жданов
объявил благодарность и приказал держать занимаемый рубеж.
Здесь мы были шесть суток. Несмотря на то что противник вел бешеный
пулеметный и минометный обстрел, за все шесть суток мы потеряли только
одного человека убитым, а раненых не было вовсе. Весь мой отряд состоял из
тридцати трех человек.
Это были дождливые дни. Глина размякла. Партизаны без отдыха несли
дежурство, занимали большой участок. И еще выделяли для наблюдения за
дорогами (справа и слева от нас) людей, из тех, кого останавливали, -
разрозненных, бегущих с Карельского перешейка красноармейцев. Они были
деморализованы и, несмотря на наше влияние, во время минометных обстрелов
начинали бегать с места на место, и потому среди них каждый день бывало по
пять-шесть убитых.
В ночь на 7 сентября я получил приказ сдать участок кадровой части, а
самому с отрядом идти на отдых. Через несколько дней мой отряд был влит в
120-й истребительный батальон и зачислен в нем отдельным взводом".

ПОДХОДИТ МОРСКАЯ ПЕХОТА

И еще два небольших рассказа о тех же днях. В Каменке, под
Белоостровом, в октябре 1941 года я познакомился с главстаршиною флота,
маленьким, быстрым в движениях, вспыльчивым и горячим Леонидом Яковлевичем
Захариковым, которого бойцы морской пехоты называли истребителем "кукушек":
он был одним из зачинателей снайперского движения на Ленинградском фронте.
Вот запись, сделанная мною тогда в отдельном особом батальоне морской
пехоты.