"Укротить молнию" - читать интересную книгу автора (Азаро Кэтрин)

Глава 19 ОБИТЕЛЬ КРЫЛАТОГО БОГА

Занимался рассвет, принеся в мир то самое волшебство, которое возникает в минуты, предшествующие восходу солнца, когда небо начинает светлеть, а сама пустыня все еще остается в тени. Я лежала рядом с Эльтором, прижимаясь спиной к его груди. Всю ночь его рука обнимала меня за талию. Снаружи доносились звуки зарождающегося дня: приглушенные голоса, шарканье ног, звон клинков. До нашей импровизированной опочивальни долетали благоуханные ароматы фимиама и готовящейся еды. Где-то рядом негромко жужжали насекомые.

Абаджи завесили дверной проем плащом, утяжелив его нижний край застежками из драгоценных камней. Когда порывом ветра его затягивало внутрь, застежки ударялись друг о друга, издавая мелодичное постукивание, которое я слышала минувшей ночью. Откуда-то снаружи донесся чей-то голос. Он прозвучал громче голосов стражников, но в то же время не настолько громко, чтобы потревожить наш сон. Мне было не совсем понятно, к кому обращался говоривший — к стражникам или к нам.

Повернувшись к Эльтору, я увидела, что его глаза открыты.

— Что ты сказал? — спросила я.

— Ничего. Это не я. Это кто-то снаружи.

Эльтор произнес что-то на иотическом, и чей-то голос ответил ему.

Эльтор улыбнулся.

— Они спрашивают, не хотим ли мы какао.

— Шоколаду? Ты шутишь!

— При чем здесь шоколад? — Он приподнялся на локте. — И что такое шоколад?

— Напиток, горячий густой напиток, которым я угощала тебя в Лос-Анджелесе, — пояснила я.

— Он был приятным на вкус. Но это было не какао.

— Скорее всего они сохранили это давнее слово. Шоколад делали из зерен какао. Это был любимый напиток верховных вождей майя. У майя была для него даже специальная посуда, такие особые кувшины.

— Посмотрим, как тебе понравится наш напиток!

С этими словами Эльтор натянул на нас одеяло и что-то сказал стоявшему у входа воину. Абадж вошел внутрь и, опустившись на колени, поставил на пол кувшин и две чашки. На красной глазури кувшина были видны какие-то иероглифы. Я не знала всех символов, но это было не так уж важно. Ведь не знала же я многих элементов древней письменности майя. Однако тот, что был начертан на крышке, все-таки узнала. По форме он напоминал гребень и произносился как «ка». Еще один, в форме рыбы, также озвучивался слогом «ка». Стоявший под ними символ означал слог «ва». Ка-ка-ва. Какао.

Воин задал Эльтору какой-то вопрос. Эльтор что-то сказал в ответ, после чего абадж встал и, поклонившись, вышел.

— О чем он спросил тебя?

— Он спросил, нужны ли нам свидетели.

— Свидетели? Но для чего?

Эльтор жестом указал на нас обоих, вес еще лежавших в постели.

— Вот для этого. Чтобы подтвердить, что мы с тобой вступили в брачный союз.

— Что? — Мне показалось, что я покраснела. — Не нужны нам никакие свидетели!

— А мне кажется, неплохая идея.

— Вечно ты шутишь! Они что, хотят наблюдать за нами?

Эльтор усмехнулся.

— Многие тысячи лет назад именно так они и поступали, когда это было необходимо в силу политических причин.

— Ну знаешь, Эльтор!

Моя реакция вызвала у него неподдельное веселье, и он расхохотался.

— Не бойся, в наши дни для освидетельствования хватит того, что они увидели нас вместе в одной постели! Мы скажем им, что все остальное у нас тоже прошло как надо. Они поверят нам на слово.

— Но все-таки скажи мне, для чего это нужно?

— Для подтверждения юридической силы договора, — ответил Эльтор и потянулся за кувшином с какао. — Прошлой ночью я попросил абаджей проверить сеть. Стоунхедж скорее всего сам переправил наш договор в Ассамблею. Думаю, всем уже несколько дней известно о нашем браке, а также об обстоятельствах нашего похищения. Мне бы очень хотелось избежать ненужных разговоров.

— Неужели все-таки так важно — спали мы вместе или нет?

— В юридическом смысле — нет. — Эльтор налил в чашку темную дымящуюся жидкость и поставил передо мной. — Но как символ — да!

Я сделала глоток какао. Вкус его был удивительно приятным и напоминал приправленный малиновым сиропом кофе с добавлением корицы.

— А разве они не страдают от одиночества?

— Кто? Абаджи?

— Да. Разве им не нужны жены?

— Некоторым — да. — Сказав это, Эльтор тоже налил себе какао. — Такие покидают Рейликон. Но большинство остается. Они все — клоны. Исходный генетический материал, что-то вроде шаблона, был отобран у тех мужчин, которых сочли пригодными для подобной жизни. Думается, они привыкли обходиться без женщин. — Покачав головой, Эльтор продолжил: — Я же просто представить себе подобного не могу!

— А разве женщин они не клонируют?

— Женщин здесь уже не было. Именно поэтому они и научились первым делом клонировать самих себя. Им удалось сберечь немного генетического материала, и в результате усилий Рона на свет появилась моя бабка. — Эльтор на мгновение замолчал, отпивая какао из чашки. — Хотя произвести здорового клона — дело не из легких.

— Джаг мне рассказывал.

Эльтор смерил меня долгим взглядом.

— Ты позволишь генетикам-абаджам сделать анализы твоей ДНК? Здесь, под землей, находится их лаборатория по генной инженерии.

Я снова отпила из чашки.

— Не возражаю.

Невероятно, что где-то глубоко под развалинами древнего города находится современная лаборатория.

Неожиданно Эльтор громким голосом заговорил на иотическом. Стоявший снаружи стражник что-то сказал в ответ. Затем послышались шаги обутых в сапоги ног, удалявшихся прочь от нашей башни.

Когда мы допивали какао, я услышала, как кто-то идет в нашу сторону, и поспешила нырнуть под одеяло.

В помещение вошел Узан в сопровождении пяти воинов в развевающихся одеждах. Они как по команде опустились перед нами на колени, а Узан заговорил. В ответ Эльтор поцеловал меня в щеку. В этом жесте было больше от ритуала, чем от искреннего чувства. Я попыталась вообразить абаджей не мужчинами, а огромного роста женщинами, себя кем-то вроде царицы амазонок, а Эльтора — тем, кому судьбой предначертано делить со мной ложе. Надо сказать, было трудно представить даже нечто отдаленно похожее на это.

Шурша одеждами, Узан и четверо воинов вышли вон. В тот короткий миг, когда импровизированный полог приоткрылся, я успела увидеть омытое рассветом утреннее небо и краешек солнечного диска над горизонтом. Занавес закрылся, и мы остались втроем — я, Эльтор и пятый воин.

— Это — генетик, — пояснил мне Эльтор. — Ему нужен образчик твоей ткани.

Я посмотрела на абаджа, и тот отвел взгляд. Отцепив от пояса какую-то пробирку, он извлек из нее две лопаточки-шпателя размером не больше моего мизинца. Одной из них он провел мне по руке, после чего аккуратно опустил пробу в пробирку.

— А теперь открой рот, — попросил меня Эльтор.

Я выполнила его просьбу, и абадж провел мне шпателем по внутренней стороне щеки. Поместив его во вторую пробирку, генетик спрятал оба соскоба в черный кошель у себя на поясе и выпрямился во весь рост. Затем, поклонившись, вышел.

— Как они все это делают? — спросила я. — Они так быстро двигаются! И всегда так синхронно! Как будто каждый из них отлично знает, что делают все остальные!

— Они же эмпаты! И к тому же клоны! — Эльтор лег рядом со мной и, просунув руку под одеяло, прикоснулся к моей груди. — Может быть, нам следует повторно убедиться в том, что заключенный нами союз юридически правомочен! — произнес он с улыбкой.

Я рассмеялась и обняла его.

— А ты прав!

Ицу Яшлан. Волшебный, сказочный город.

Когда мы покинули наше убежище и вышли наружу, под красноватые лучи утреннего солнца, мне наконец представилась возможность хорошенько рассмотреть древние развалины. Мы поднялись на ближайшую к нашей башне пирамиду. Ступеньки оказались настолько крутыми, что, стоя на нижней, можно было дотронуться до верхней, даже не нагибаясь. От некогда величественного сооружения осталась лишь платформа, возвышавшаяся над землей на уровне примерно двух этажей. Я вертела головой по сторонам, внимательно разглядывая окрестности. Ветер трепал полы моей одежды.

Примерно в полумиле от нас, прямо посреди пустыни, я заметила скалу, за которой тянулась цепочка гор, лестницей уходивших в небесную высь. У ее подножия раскинулись залитые солнечным светом развалины древнего дворца. Строение когда-то имело гигантские размеры и, видимо, достигало высоты трехэтажного дома, а в длину было раза в три больше. В фасаде когда-то имелось девять входов, которые сейчас зияли пустыми провалами. Если провести линию как раз через центральную часть строения, то обе его половины стали бы зеркальным отражением друг друга. Остатки крыши с угловатыми сводами из плоских камней. Наиболее важные части строения — лестницы, стены, части крыши, башни с обоих концов — покрывала настенная роспись, уже порядком выцветшая.

У подошвы скалы простирался Ицу Яшлан. Широкие улицы связывали друг с другом дома, площади и то, что напоминало бани древних майя. Здания с пустыми дверными проемами в виде разинутой пасти хищных зверей, должно быть, когда-то были храмами. Я даже сумела разглядеть в городе площадки для игры в мяч — совсем такие же, как и в городах древних майя. То там, то тут виднелись развалины пирамид с крутыми ступенями. Назначение других сооружений угадать труднее — чем были когда-то все эти узкие башни со шпилями, вздымавшиеся ввысь на высоту многоэтажного дома, или мосты, повисшие над улицами вровень с верхними этажами зданий? Через весь город тянулись мощеные тротуары, вдоль которых застыли восьмиугольные колонны. Дальше от центра виднелись другие постройки, меньшего размера и хаотично разбросанные, — городская окраина.

— Невероятно! — воскликнула я, обернувшись. — Как же они допустили, что такой прекрасный город пришел в упадок?!

— Сейчас здесь почти никто не живет, — ответил мне Эльтор. — Кроме абаджей, да и они проводят тут лишь несколько месяцев в году.

— Но они могли бы хоть что-то сделать. Прислать сюда роботов или наномашины или, допустим, заселить город людьми с других планет!

— Видно, для них так лучше. После того как из жизни уйдет последний абадж, Ицу Яшлан перейдет к моей семье. Мы непременно исполним их желание оставить город в его нынешнем состоянии.

— Чтобы он постепенно превратился в пустыню? — Я не поверила собственным ушам. — Но почему, Эльтор?

Тот жестом указал в сторону величественных развалин.

— Это Рейликон. Как и сама планета, город постепенно умирает. Абаджи также добровольно согласились на вымирание.

— Но если им так хотелось умереть, зачем же они все-таки выжили?

— Вообще-то они не хотят умирать. Моя семья, вся Сколия, даже эйюбиане — все мы существует исключительно благодаря их воле к жизни. Их привезла сюда какая-то неизвестная раса. Так что у них никогда не было выбора. Сейчас, на закате жизни, они хотят лишь одного: чтобы никто из посторонних — ни люди, ни машины — не вмешивался в их жизнь и не смел навязывать им свою волю. Они умрут так, как жили все эти шесть тысяч лет. По собственной воле.

— Понимаю, — ответила я. — Это очень напоминает цивилизацию майя. Кто-нибудь из обитателей Земли — кроме меня — уже видел эти руины?

— Очень немногие. Рейликон закрыт для посторонних. Исключения делались крайне редко. А Ицу Яшлан — священное место, запретное для чужих глаз.

— Кто-нибудь когда-нибудь переправлял его фотоснимки на Землю?

— Нет. Это было бы кощунством.

— Но ведь есть какие-то архивные свидетельства о народе майя, — сказала я. — Антропологи любят заниматься исследованием нашей истории, по крайней мере в моем мире. Все эти творения рук человеческих не должны бесследно исчезнуть.

— Думаю, что шесть тысяч лет назад твоего народа еще не было.

— Возможно, твоих предков переселили сюда из другой вселенной, а их история была смещена на целые тысячелетия. — Сказав это, я задумалась, а затем продолжила: — Большинство государств майя прекратили свое существование примерно в десятом веке нашей эры. А вдруг это произошло потому, что наших предков вывезли с Земли? Как знать, может, в разных вселенных подобное происходит время от времени. Какие-то расы увозят обитателей планет в другие миры и бросают их там.

Эльтор удивленно посмотрел на меня.

— Но для чего? С какой целью? Чтобы понаблюдать за тем, сумеют ли те выжить в других мирах? С тем чтобы сконцентрировать Кайл-черты в той расе, которая уже и так в достаточной степени обладает ими?

— Может быть, и так.

Другого объяснения мне в голову не приходило.

— Тогда эта попытка им не удалась.

— Но твоя-то семья существует!

— До какой-то степени. — Выражение его лица смягчилось. — Хотя, возможно, сейчас…

Эльтор протянул мне руку, и я шагнула к нему. Мы обнялись. Ветер трепал мне волосы, закручивая их вокруг нас обоих.

Мы вернулись обратно к лестнице, на ступеньках нас терпеливо дожидались два абаджа. Все это время они старались держаться в тени и вместе с тем вблизи от нас, чтобы в любую секунду поспешить на наш зов. Заслоняя нас словно живым щитом, абаджи спускались по лестнице на несколько ступенек впереди.

Эльтор провел меня по всему городу к скале. Это была каменная стена высотой в несколько тысяч футов, с лестницей по фасаду. Если когда-то лестница и имела перила, то теперь их не осталось. Я разглядела входы в пещеры на поверхности скалы, огромные звериные головы, высеченные в толще горных пород. Ступеньки напомнили мне виденную когда-то давно игрушку — кубик с желобками, направленными в разные стороны. Если в отверстие в верхней его части положить мраморный шарик, то он устремится вниз, перескакивая с одного желобка на другой, то и дело меняя направление в лабиринте, пока не скатится вниз.

— Иди первой, — сказал Эльтор. — Я буду подстраховывать тебя сзади, на случай если ты поскользнешься.

Внутренние переживания Эльтора окрасили мир вокруг нас нежным янтарным светом — светом любви и надежды. Сложив ладонь лодочкой, я даже зачерпнула пригоршню этого мерцающего тумана, а затем, опираясь для надежности рукой о поверхность скалы, начала восхождение вверх. Нас встретили сильные порывы ветра, и чем выше мы поднимались, тем сильнее они становились. За нами следовали два абаджа. Длинноногие стражники без видимых усилий преодолевали ступеньку за ступенькой. Один раз я не выдержала и оглянулась назад, и у меня тотчас закружилась голова. После этого я старалась смотреть лишь себе под ноги и поменьше думать о том, в какую высь мы взбирались. Однако опять не удержалась и посмотрела на раскинувшийся далеко внизу город.

Иду Яшлан простирался мили на четыре в разные стороны — залитый ярким солнечным светом, древний, как сам окружавший его мир, таящий в себе бесконечное множество загадок. Я легко представляла себе древних воинов, ставших легендой Рей-ликона. Мы же продолжали взбираться все выше и выше.

— На какую же высоту мы поднимемся? — Любопытство взяло надо мной верх.

— До дворца Ицам На Кетца! — раздался за моей спиной голос Эльтора.

— Ицам На Кетца? — переспросила я. — Звучит очень похоже на Ицамна и Кецаль! — Я говорила, стараясь не думать о бездне у нас под ногами. — Кецаль — это птица. Природа наградила ее роскошным оперением — длинным хвостом зеленого, красного, белого и желтого цвета. Представители знати и воины носили их в качестве украшения. Перья, как ты сам понимаешь. В некоторых городах за убийство кецаля полагалась смертная казнь. Ибо это навлекало гнев бога Кукулькана. А также тольтекского бога Кецалькоатля. Вообще-то на самом деле это одно и то же божество, пернатый змей, владыка всего сущего на Земле. Хотя иногда Кукулькан принимал облик бога ветра.

— У нас Ицам На Кетца считается богом полета, — пояснил мне Эльтор.

Ветер дул все сильнее. Под его порывами становилось все труднее сохранять равновесие. Поднявшись на вторую площадку, мы посмотрели вниз на город. Сверху Ицу Яшлан являл собой незабываемое зрелище. На верхушку красно-золотой башни опустилась какая-то черная птица и закаркала. Ветер разносил ее хриплые крики по бескрайней пустыне.

Мы зашагали выше. Я поднималась вверх лицом к скале, цепляясь за нее обеими руками. Дело было не в крутизне ступеней. Просто мы вскарабкались на такую головокружительную высоту, что мне для уверенности требовалась опора. Порывы ветра продолжали обрушиваться на каменную громаду, и мои волосы, словно крылья птицы, парили в потоках воздуха. Абаджи все так же следовали за нами, все в том же равномерном ритме. Я живо представила себе нашу процессию — четыре крохотные фигурки на фоне вертикальной каменной стены. Моя рука неожиданно уперлась в пустоту, и я полетела вниз…

И упала, приземлившись на одно колено. Эльтор споткнулся о мою ногу и приземлился на четвереньки. Оказалось, что нас едва не поглотила пещера. В буквально смысле — так как вход в нее представлял собой разинутую в грозном рыке звериную пасть. Отверстие сверху и снизу окаймляли огромные каменные клыки.

Поднявшись с каменного пола, мы с Эльтором уселись у входа в пещеру, свесив ноги над нижними зубами исполинского чудовища. Далеко внизу вплоть до самого горизонта тянулись бесконечные барханы. Клочья облаков медленно плыли по гладкому фарфоровому небу. Где-то вдали невидимый демон пустыни крутил вихри красного песка.

Рядом с нами появились абаджи. Чтобы пройти под каменными клыками внутрь пасти каменного чудовища, им пришлось наклонить головы. Плащи стражей трепетали под порывами ветра, то открывая взгляду яркие одежды с золотой вышивкой, то снова укутывая черным высокие стройные фигуры. Не сбиваясь с шага, оба воина почтительно поклонились нам. Зрелище поразило меня. Оставалось только надеяться, что они не заметили нашего позорного падения в пещеру.

Мы с Эльтором стояли на месте, а один из воинов тем временем подошел к стене. С вбитого в нее крюка он снял нечто вроде пучка сухих веток, перевязанных шнурком. Затем отстегнул с украшенного драгоценными камнями пояса какую-то трубку. Тьму пронзила ослепительная искра, и конец факела занялся огнем. В его желтоватых отблесках и бронзовых лучах солнца пещера стала похожа на старинную фотографию.

В глубь скалы на несколько ярдов тянулся прямоугольной формы коридор, резко изгибаясь влево. Заднюю стену покрывала причудливая вязь иероглифов, начертанных черной, красной и бурой краской. Краска на вид казалась свежей. Позднее я узнала, что храм этот был одним из немногих сооружений Ицу Яшлана, которое абаджи пытались сохранить в первозданном виде.

Стражи провели нас до самого конца туннеля. Возле поворота абаджи вручили Эльтору факел, поклонились и вернулись обратно ко входу в пещеру. Там они встали, глядя на простиравшуюся внизу пустыню — две неподвижные фигуры в черном, застывшие на фоне неба между каменными клыками неведомого чудовища. До нас доносились лишь жалобные стенания ветра.

Эльтор взял меня за руку, и мы двинули дальше, свернув в ответвление туннеля. Если в самом его начале пещера освещалась солнечным светом, то дальше, куда мы направили наши стопы, нас окутала непроглядная тьма. Через несколько сотен ярдов туннель свернул снова, уводя нас все глубже в толщу скалы. Теперь наш путь освещал лишь свет факела. Сделалось зябко, обжигающий жар пустыни сменился приятным холодком. На стенах снова появились иероглифы. Свет факела отбрасывал на них тени, и казалось, будто древние письмена колышутся и пляшут, как живые.

— Здесь! — воскликнул Эльтор и поднял факел выше.

Прямо у наших ног вниз уходила вырубленная в горной породе лестница. Внизу, у ее подножия, мы разглядели какое-то помещение. Из него тянуло застоявшимся воздухом подземелья.

Мы спустились вниз. Сойдя с последней ступеньки, Эльтор засунул факел между когтей каменной лапы неведомого животного. Затем из когтей соседней лапы вытащил еще один, зажег его от горящего факела и сунул в лапу на противоположной стене. Эту процедуру он проделал еще четыре раза. Когда Эльтор закончил, в камере мерцали шесть светильников.

Воспоминание о первом знакомстве с Дворцом Ицам На Кетца до сих пор живо в моей памяти. В этом удивительном месте ощущаешь незримое волшебство, здесь жива память о древних царствах. Овеянные веками легенды живут в его каменных стенах, покрытых резными фризами. Барельефы раскрашены красками столь яркими, что почти неотличимы от пронзительной голубизны рейликонского неба или красных песков пустыни. В тот день они были неподвижны, и лишь когда мы своим вторжением потревожили застоявшийся воздух и язычки пламени начали свой танец, древние скульптуры тоже пришли в движение. В свете факелов инкрустированные драгоценными камнями стены источали сказочное сияние.

Посередине камеры стояла скамья с изображениями каких-то крылатых существ. Одно чудище было с квадратной мордой и спиральными рогами. У него было шесть ног, по три с каждой стороны, и скрученный спиралью хвост. Над спиной зверь распростер могучие крылья. Другая скульптура являла собой женщину. Верхняя часть ее тела — от талии и выше — была женской, нижняя представляла собой кошачье туловище с хвостом как у птицы. Она стояла, воздев над головой копье. Грудь гордо выдавалась вперед, крылья распростерты в полете. Хотя волосы ее были высечены из камня, казалось, будто они трепещут и развеваются на ветру. Вдоль стены тянулся ряд статуй — чудовища с распростертыми крыльями. Головы их запрокинуты назад, от чего казалось, будто они кричат, обратив свой крик к небу. Полет, навечно застывший в камне.

Справа от нас никаких статуй не было. Зато в скале было высечено мужское лицо высотой примерно в девять футов. Вместо глаз у него виднелись концентрические круги, придавая лицу мягкое, нежное выражение. Крючковатый нос выступал вперед. Вместо рта высокий прямоугольник с квадратными зубами. Подбородок выдавался вперед параллельно полу и представлял собой выступ шести футов в длину и один в ширину, который покоился на каменных колоннах. Передние зубы, выгибаясь, торчали изо рта, образуя что-то вроде каменных подлокотников. К каменной личине вели несколько ступенек, причем верхняя находилась как раз на уровне подбородка. Эльтор вопрошающе посмотрел на меня.

— Ну, что скажешь?

— Потрясающе, — ответила я. — Вот только черты лица грубоваты.

— Так же как и пустыня.

— Да, так же как и пустыня.

Эльтор подвел меня к скамье в центре святилища. Я опустилась на нее.

— Сколько лет этому храму? — спросила я.

— Более пяти тысяч лет, — сказал Эльтор и показал на крылатые статуи. — Ицам На — наше божество, бог полета и вечности. Он выше всех недугов, что поражают нас, простых смертных. Он кормилец. Абаджи приходят сюда после битвы, в поисках исцеления. Причем не только телесных ран, но и душевных недугов — такое случается часто, когда люди убивают других друга.

Я провела рукой по барельефу.

— А что это?

— Духи-спутники бога или богини, — ответил Эльтор и указал на крылатую женщину. — Вот это — «Чак».

Я удивилась его произношению. Он произнес это слово с превосходным твердым приступом, а закончил глоттализованным «к». Хотя большинство сколийских языков не слишком богаты такими звуками, в иотическом и эйюбианском их много. В этом отношении они даже богаче цоциля, на котором говорил народ майя. Именно поэтому эйюбианский кажется на слух резким и грубым. Однако благодаря музыкальности их голосов горловые звуки рейликан не режут слух. Кстати, это одна из причин, почему иотический так сложен для изучения. Чтобы правильно говорить на нем, необходимо уметь воспроизводить музыкальные тоны, для чего, в свою очередь, надо обладать особыми голосовыми связками.

— Кто это — «Чак»? — спросила я.

— Это она, дух-спутник богини плодородия Иша Челии, — пояснил Эльтор. — В руках она держит топор-молнию. Она также приносит в пустыню дождь. И еще считается богиней войны.

— У народа майя также было божество по имени Чак, владыка дождя и бог войны, — сказала я и прикоснулась к винторогому животному. — А кто это?

— Ацу Буллом. Дух-спутник Ицама. У вас есть кто-то похожий?

— Не думаю. Правда, на языке майя слово «балам» означает «ягуар». А вообще-то у нас тоже есть духи-спутники. Животные. Самый сильный и могущественный из них — ягуар.

— Буллом тоже могущественное божество.

— Для тебя ведь все это не просто миф, верно? Ты веришь, что все эти духи на самом деле существуют?

Эльтор ответил не сразу.

— Джагернаут, с которым я составляю единое целое, сказал бы, что это мифология. В глубине души, вопреки всякой логике, какая-то часть моего существа верит, что это нечто большее, чем миф.

— Но ведь ты пожелал, чтобы наше бракосочетание было проведено по католическому обряду!

Тон Эльтора немного смягчился.

— Твоя духовность — это часть тебя. То, что мы выражаем нашу веру по-разному, в моем понимании сближает нас, а не отдаляет друг от друга. — Эльтор провел рукой по моим волосам до самых их кончиков. — Я женился на тебе в соответствии с привычным для тебя ритуалом. И теперь прошу тебя исполнить брачный ритуал так, как это принято у моих предков.

— Где? Здесь?

— Да. — Эльтор указал на стены храма. — Мои предки не умели лечить генетические заболевания. Сначала они даже не понимали, почему умирают. Вот и придумали ритуал в виде жертвоприношения Иша Челии, богине плодородия, а также Ицаму На Кетцу, богу-врачевателю. Молодожены приходят сюда с просьбой даровать им здоровое потомство.

Я взяла Эльтора за руки.

— Значит, и нам следует сделать то же самое!

Эльтор заговорил на иотическом языке. Его распевный речитатив наполнил подземелье гулким рокотом. Слова его заклинания волной накатывались на стены, а затем гулкой волной откатывались обратно до нас. Затем он умолк, а моя кожа напряглась как барабан, готовый к тому, чтобы по нему ударили. Эльтор отпустил мои руки и прикоснулся к вороту моего платья. Он провел пальцем вдоль шва сверху вниз, и платье раскрылось на две половинки.

Избавленная таким странным образом от одежды, я смутилась и отвела взгляд в сторону. В конце концов мне все-таки удалось побороть смущение. Я несмело подняла на Эльтора глаза, и он прикоснулся к моим волосам.

Затем мой муж встал и направился к нише в дальней стене. Раздался удар кремня о камень, и ниша осветилась неярким огнем бронзовой лампы. Затем он прошел через весь храм к лестнице и погасил все факелы. Теперь единственным источником света оставалась лампа.

Эльтор вернулся к скамье, я по-прежнему сидела там, свесив ноги. В руках он держал что-то, что достал из ниши в стене. Наконец я разглядела что. Это было ожерелье из рубинов и изумрудов, два браслета и какая-то маленькая бутылочка. Положив бутылочку и браслеты на скамью, он надел мне на шею ожерелье. Самый большой рубин Эльтор уложил в ложбинку между грудей и провел пальцами вокруг сосков, отчего они немедленно отвердели. Затем он опустился на колени на выступ перед скамьей, и наши лица оказались на одном уровне. Эльтор протянул ко мне руки и обнял меня. Я обняла его в ответ и обхватила ногами за талию.

Затем он потянулся и взял в руки браслет — кольцо, украшенное зелеными и голубыми камнями. Открыв застежку, Эльтор взял мое запястье и защелкнул на руке браслет — чуть ниже моего старого, который мне подарила мать. Я оттянула вверх его рукав, обнажив напульсник.

— Теперь браслеты есть у нас обоих! Эльтор виновато посмотрел на меня.

— Видишь ли, обычно у нас женщина надевает мужчине на руку напульсник. Однако прошлой ночью я попросил абаджей принести браслеты потоньше. Специально для тебя.

Взяв второй браслет, он защелкнул его на другом моем запястье. Затем пошарил за спиной рукой, нащупал мою ногу и, согнув в колене, поставил ее на скамью. Затем наклонился и поцеловал внутреннюю сторону моего бедра.

— Эй! — воскликнула я.

Эльтор поднял голову. На его губах блуждала блаженная улыбка, глаза были полузакрыты.

— Это мое собственное дополнение к ритуалу! — пояснил он. Я потянула с него свитер.

— Теперь ты!

Стоя перед скамьей, Эльтор не спеша разделся. Затем мы сели, и он посадил меня к себе на колени. Я сидела боком к нему, прижимаясь правым плечом к его груди. Эльтор взял в руки флакон, украшенный причудливыми золотистыми, красными и темно-синими узорами, и с пышным птичьим хвостом вместо пробки. Стоило его открыть, как вокруг разнеслось благоухание. Резкий и сладковатый, этот аромат напомнил мне о ночных цветах моей далекой Земли.

Эльтор налил маслянистое содержимое флакона себе в ладонь и принялся втирать его в мое тело, другой рукой придерживая меня за талию. Я склонила голову ему на плечо. Благовоние щекотало ноздри. Теперь в нем угадывались ароматы жасмина и меда. Затем рука Эльтора опустилась ниже, его пальцы проникли внутрь меня, скользнув подобно шелку, и у меня закружилась голова. Я увидела золотистое свечение. Нет, не только в мыслях, но и внутри самого храма. Сияние было трепетным и нежным. Казалось, будто мы не просто ласкаем и умащаем друг друга, а прогоняем прочь последние клочки черных помыслов Икуара, которыми тот пытался окутать нас обоих.

Нарушив молчание, Эльтор произнес:

— Тебе нужно принести Клятву Челии.

— А ты научишь меня ее словам?

В ответ Эльтор заговорил на иотическом. У меня в голове его голос превращался в темно-рубиновые струи, смешивающиеся с ароматами ладана и маслянистых благовоний. Я услышала жалобные звуки свирели. Они плыли откуда-то издалека, подобно песне незримого божества, пробудившегося от тысячелетнего сна. Медленно, спотыкаясь на отдельных словах, я стала повторять вслед за Эльтором мелодичные фразы торжественной клятвы. Он по-прежнему говорил на иотическом, и я изо всех сил старалась правильно выговаривать слова чужого языка.

— Подойди ко мне, муж мой! — сказал он вдруг.

— Это что, перевод? — спросила я. Эльтор утвердительно кивнул, и я повторила: — Подойди ко мне, муж мой!

— Пусть Челия дарует нам золу, которая станет огнем.

— Да благословит она новую… — На этом месте он запнулся. Лицо его приняло растерянное выражение. — Новую доску.

— Доску?!

— Это наиболее близкий английский эквивалент иотического слова, который мне удалось подобрать. — Удалить доску? Начать с чистого файла?

— Может, с чистого листа? — предложила я.

— Верно. Это означает душу нового ребенка. — С этими словами Эльтор прикоснулся к ожерелью у меня на груди. — Иша Челия примет освободившуюся душу какого-нибудь далекого предка. Она очистит ее, благословит и вселит в тело ребенка.

— Это прекрасно! Голос Эльтора смягчился.

— Благослови чистый лист.

— Да опустится на мир ночное небо.

— Да окутает нас ночное небо темно-рубиновым покрывалом.

— Да подарит нам ночное небо свой дух.

Эльтор встал, поднял меня на руки и шагнул к стене. Я улыбнулась.

— Неужели женщины-воины Рубиновой Династии носили своих мужей на руках?

— Конечно же, нет! — рассмеялся Эльтор. — Те были не слишком-то хрупкими созданиями. Нет, мужья шли сами. — Он вопрошающе заглянул мне в лицо. — Для тебя это важно?

Это было равнозначно вопросу о том, не возражаю ли я против романтического ужина при свечах на далеком острове в обществе любимого мужа.

— А почему это должно быть для меня важно?

Эльтор принялся осторожно объяснять.

— Имперская культура предусматривает сложные ритуалы ухаживания. Конечно же, в юридическом смысле мужчина и женщина равны. — Здесь Эльтор сделал паузу. — Хотя, несмотря на уверения в обратном, наша культура сохраняет пережитки того времени, когда мужчины являлись собственностью женщин. И некоторые женщины чувствуют себя не слишком уютно с переменой ролей.

— Это прекрасно, — заметила я, прикоснувшись к его щеке. Эльтор усадил меня на подбородок Ицама На. Я оказалась прижата спиной к стене. Руками я упиралась в передние зубы божества. От камня тянуло прохладой. Эльтор поднялся по ступенькам и сел, перебросив ногу через скамью. Теперь мы были обращены лицом друг к другу. Из ниши в нашу сторону тянулись струйки ладана, наполняя помещение запахом давно исчезнувших царств. У меня возникло ощущение, будто нас внезапно перенесли из нашего времени в ту эпоху, когда древние божества навещали священный город Ицу Яшлан.

На лице Эльтора было выражение трогательной нежности, от чего вокруг глаз его лучиками разбежались мелкие морщинки. Все так же сидя ко мне лицом, он усадил меня себе на колени. Я склонила голову ему на плечо и вытянула ноги. Он принялся раскачивать нас взад-вперед, и мне казалось, будто и он слышит ту же самую мелодию далекой свирели, что и я. Наверное, так оно и было. Мы были так близки, что казалось, будто его и мое сознание тоже слились воедино. Эльтор вытащил обе мои руки и, повернув их ладонями вверх, свел вместе оба браслета. Они сомкнулись.

— Крылья Ицама На! — произнес он, поднеся скованные браслетами кисти мне к лицу.

Затем опустил голову и взял в рот мой указательный палец. Ощущение было восхитительным. Я уткнулась лицом Эльтору в волосы, блаженно вдыхая пьянящий аромат его кожи. Спустя какое-то время я услышала, как Эльтор пробежал пальцами по браслетам. Те, щелкнув, разъединились, а я обняла мужа за шею и крепко прижалась к нему.

Мы занимались любовью медленно, нам было некуда торопиться. На этот раз Эльтор был на удивление терпелив, используя нашу ментальную связь для того, чтобы его пик совпал с моим. Музыка и ароматы, созданные моим воображением, слились воедино в реку золотистого света. Когда мы оба достигли вершины, эта удивительной красоты река разбилась радугой мельчайших водяных брызг.

Постепенно музыка сделалась тише, а туман, рассеявшись, уступил место прежнему золотистому сиянию. Я отняла голову от плеча Эльтора. Его глаза были закрыты, дыхание все еще оставалось учащенным. Я сжала зубами прядь его волос и по-кошачьи помотала головой.

— Это было восхитительно! Эльтор открыл глаза.

— Согласен!

— Но почему именно здесь? — спросила я, прикоснувшись к каменному выступу, на котором мы с ним сидели. — Странноватое место — и для занятий любовью, и для торжественных ритуалов, и для всего прочего.

— Оно символизирует плодородие, — ответил Эльтор и зевнул. — Возможно, потому что позы, которые возлюбленным приходится принимать на этом ложе, якобы способствуют зачатию дочерей.

А я как раз собиралась спросить мужа, хотел бы он, чтобы наш будущий сын носил его имя. Однако вовремя вспомнила, что Эльтор носит фамилию матери.

— Знаешь, трудно привыкнуть к вашей жизни, так сильно она отличается от привычной мне. Громадные различия.

— Зато так гораздо интереснее, — улыбнулся Эльтор. — Все это хорошо, но если мы с тобой пробудем здесь еще немного, боюсь, я усну и свалюсь на пол.

— Только не это! — пошутила я.

Эльтор спустился по ступенькам на пол. Я ощущала его внутреннее удовлетворение — оно буквально повисло в воздухе нежной бронзовой дымкой. Увидев, что я тоже поднимаюсь с ложа, он подхватил меня на руки и отнес на скамью.

Я порой задумываюсь о том, каково было жить в эпоху владычества Рубиновой Империи, когда женщины вступали в поединки друг с другом, чтобы завладеть приглянувшимся им мужчиной. Уверена, у меня не было бы ни малейших шансов на победу — какая из меня соперница рослым амазонкам? В равной степени было трудно представить себе Эльтора в роли покорного супруга царицы абаджей. Даже будь я ею, несмотря на агрессивную натуру моего избранника, у меня все равно нашлись бы соперницы. Пронзительная физическая красота Эльтора, его бьющая ключом сексуальность наверняка скрыли бы «изъяны», которые женщины-абаджи, возможно, усмотрели бы в нем. Эльтор стал бы для них желанной добычей, призом, чем-то вроде кубка победительнице. Нет, никаких шансов у меня не было бы! Ровным счетом никаких!

— Как хорошо, что это произошло сейчас! — сказала я, когда мы стали одеваться. — А не пять тысяч лет назад!

— Согласен, — поддержал меня Эльтор. Он натягивал ботинки, наблюдая, как я пытаюсь справиться с хитроумной застежкой. Видя всю тщетность моих попыток, показал мне петельку у горла. — Это датчик! Стоит нажать на него, и молекулы шва изменят свое состояние, превратятся в крючочки.

Мне бы и голову не пришло искать этот самый датчик! В том-то и заключалась самая большая трудность привыкания к его миру. Не гигантские различия вроде высокоразвитой космической техники, межзвездных перелетов или грандиозных планетарных компьютерных сетей, а именно такие бытовые мелочи наподобие обращения с одеждой.

У входа в пещеру нас терпеливо ожидали абаджи. Эльтор дружелюбно улыбнулся им. Интересно, что они думали о человеке, который пришел сюда, чтобы выполнить ритуал, на многие столетия преданный забвению? Лица воинов оставались бесстрастны. Живя среди эмпатов, они давно научились скрывать свое настроение.

Абаджи поклонились нам, и один из них посмотрел на мои браслеты. Мне показалось, будто на миг по его лицу промелькнуло странное выражение. Я уловила вихрь эмоций, что взметнулся в его душе, — смесь любопытства, изумления и чего-то еще, что я не смогла определить. Позднее Эльтор признался мне, что также уловил мимолетную смену настроения у абаджей — будто они удивились собственному одиночеству, ощутили недостаток чего-то, но чего, сами толком не знали.

Один из воинов о чем-то заговорил с Эльтором. От меня не скрылось, что мой муж весь напрягся — напряжение исходило от него бесцветными тепловыми волнами. Когда они закончили разговор, Эльтор повернулся ко мне.

— Узан дал разрешение космическому кораблю Имперского флота совершить посадку. Однако из-за напряженности в политических отношениях абаджи никому не позволяют высаживаться на планете. Мне кажется, КИКС считает, будто нас удерживают здесь насильно, против нашей воли.

— Насильно? Но почему?

— Ситуация необычная. Ничего подобного раньше не происходило. Я исчезаю, появляюсь снова, меня похищают и продают эйюбианам. Становится известно о нашем браке и рон-договоре, означающем, что ты также являешься псионом Рона. После этого мы уничтожаем Цилиндр и совершаем покушение на жизнь высокопоставленного эйюбианина. В настоящее время эйюбиане, должно быть, истерично требуют нашей экстрадиции и соблюдения условий Парижского договора. На что Ассамблея, конечно же, отвечает отказом. В случае же, если эйюбиане попытаются заполучить нас обратно, Ассамблея угрожает войной. Эйюбиане также угрожают начать военные действия, если нас им не вернут. Союзники пребывают в растерянности, не зная, что им делать, потому что неизвестно, проработаны ли все нюансы нашего брачного договора. Короче, полная неразбериха. Думаю, победит тот, кто первым захватит нас в плен.

— А адмирал Бладмарк? — спросила я. — Он ведь понимает, что мы расскажем о его предательстве!

— Не знаю. Абаджи не могут ни передать сообщения, ни получить их из других миров. Связь заблокирована. Скорее всего в данный момент три военных посланника добиваются доступа в эту систему: наш· эйюбианский и посланник Союзников. Этот космический корабль абаджи пропустили только потому, что он прилетел один, без всякого сопровождения. Он явно нашего производства и назвал правильные пароли. — Эльтор посмотрел в сторону города. — Нам стоит разузнать, что там происходит.

Спускаться со скалы вниз оказалось гораздо легче, чем на нее взбираться. Наверное, потому что ветер утих, но и чисто психологически — по крайней мере для меня: теперь каждый шаг приближал нас к земле. Спустившись вниз, мы вернулись в город. Над горизонтом возникло облако красной пыли. Чтобы лучше разглядеть, что это такое, нам пришлось взобраться на одну из пирамид. Оттуда мы увидели, что к Ицу Яшлан, вздымая пыль, несется орда всадников.

— Они направляются сюда из Сент-Парваля, — пояснил Эльтор. — Это здешний город-порт.

Наконец всадники оказались совсем близко. Их было несколько сотен. Все как один одеты в черное, но под плащами виднелось что-то серебристое. На окраине города они перешли на рысь — их скакунам нелегко было пробираться среди развалин.

— Что? — произнес Эльтор.

— Я ничего не сказала, — отозвалась я.

— Я не об этом. Я просто понял, в чем дело.

С этими словами он поспешил к краю платформы и вскоре скрылся из глаз, начав спускаться по лестнице. Я услышала протестующие возгласы абаджей. Подойдя к лестнице, я увидела, что они стараются удержать Эльтора. Однако он что-то резко ответил им, и они неохотно выпустили его. Эльтор сбежал вниз по ступенькам, соскочил с трех последних на землю и бегом бросился навстречу всадникам.

Я встала между абаджами, и мы вместе принялись наблюдать, как мой муж петляет среди руин древнего города. Его попыталась остановить другая группа абаджей, но безуспешно. Мимо первых всадников он пробежал, даже не удостоив их кивком. Когда те развернули своих скакунов, глядя ему вслед, один из них, в самой гуще конного войска, неожиданно замер на месте. Я поняла, что это не абадж. Несмотря на прекрасное телосложение, он был не так высок, как остальные воины, и одет более просто — темные брюки и белый свитер. Незнакомец стал спешиваться, и на какой-то краткий миг мне показалось, что это двойник моего мужа. Но разве может обычный человек одновременно находиться в двух разных местах?

Человек в белом свитере бросился навстречу Эльтору. Мужчины обнялись с такой силой, что едва не сбили друг друга с ног. Когда они встали рядом, я разглядела, что они все-таки разные. Незнакомец был на несколько дюймов ниже Эльтора. Волосы у него длинные и лежат на плечах. Наконец мужчины разжали объятия, и абадж рядом со мной что-то произнес. Я вопросительно посмотрела на стража, и он указал рукой на лестницу. Ага, пора вниз. Я понимающе кивнула.

Мы спустились с пирамиды и зашагали по улицам Ицу Яшлана. Приблизившись наконец к Эльтору и его «двойнику», я увидела на глазах незнакомца слезы. Он плакал и смеялся одновременно. Затем вновь сжал моего мужа в объятиях и не хотел отпускать.

Один из моих телохранителей подошел к Эльтору сзади и что-то шепнул ему на ухо. Эльтор обернулся и обнял меня за талию. Лицо его озарилось улыбкой. Он еще крепче прижал меня к себе. Я невольно ойкнула, уткнувшись носом ему в грудь.

— Эй, поосторожнее! — воскликнула я.

Эльтор рассмеялся.

Незнакомец дружески улыбнулся мне. Его фиолетовые глаза и такого же цвета волосы показались мне до того знакомыми, что у меня от волнения перехватило дыхание. А вот привычного металлического блеска кожи не было. Эльтор заговорил с незнакомцем на неведомом мне языке, и голос его звучал на редкость красиво и мелодично. Незнакомец ответил, и голос его, бархатистый и мелодичный, прозвучал еще прекраснее. Я готова была заслушаться. Эльтор произнес фразу, в которой я поняла последние несколько слов: «'Акуштина Сантис Пули-вок Кья Сколия».

Обратившись ко мне, он сказал:

— Тина, это мой отец. Элдрин Джарак Валдория Кья Сколия.

Мужчина взял меня за руки и, крепко сжав их, что-то проговорил. Я испугалась, что он посчитает меня недостойной своего сына. Я ведь помнила рассказ Эльтора о женщинах-абад-жах. В ту пору мне было неведомо, как я похожа на мать Эльтора. Не все гены Кайла отвечают за рост, однако чистокровных рейликан они одаряют темными волосами и смуглой кожей.

— Отец просит, чтобы ты звала его просто по имени — Элдрин, — пояснил мне муж. — Это его личное имя, например, как твое — Тина, а мое — Эльтор. — И с улыбкой добавил: — Отец говорит, что рад познакомиться со своей новой дочерью.

Я улыбнулась в ответ.

— Скажи ему, что для меня большая честь познакомиться с ним!

Как непривычно было произносить эти слова. Непривычно и восхитительно. Наконец я обрела отца.