"Укротить молнию" - читать интересную книгу автора (Азаро Кэтрин)

Глава 10 ИНТЕРЛЮДИЯ

Где-то чуть выше нас проплыл Сатурн — золотистый гигант в обрамлении своих знаменитых колец. Их у него было не менее сотни. Мне они показались бронзовыми дорожками гигантской граммофонной пластинки. Эльтор лег на орбиту вокруг одного из спутников Сатурна — Реи. Я подплыла к голоэкрану, чтобы лучше рассмотреть небесный гигант. При этом я машинально принялась вращать на руке свой браслет, и мне вспомнилась мать.

— Ну все, — произнес Эльтор.

В воздухе парили его руки и ноги, а сам он был спрятан за переборкой.

— Нашел наконец, что не так? — спросила я.

— Двигатели, — ответил он и полностью приплыл в кабину, где завис под углом ко мне. — Повреждены оба инверсионных двигателя и защитный экран.

— Ты можешь сам их починить?

— Попробую. — Эльтор улыбнулся, глядя, как я кручу на руке браслет. — Нет более изящного украшения, чем кусок выхлопной трубы.

— Я всегда мечтала передать его по наследству собственной дочери, — робко возразила я.

Эльтор понял все, что осталось недосказанным.

— А я, Тина, уже давно мечтаю о том, как бы мне стать отцом. Но пока не хочу давать никаких обещаний. Верно, у нас с тобой много общего. Но кто знает, вдруг этого окажется недостаточно?

— Но все-таки можно надеяться?

— Думаю, что можно. Надо будет поговорить с врачами. С этими словами Эльтор прикоснулся к квадратику на переборке, и панель открылась. В нише оказались два скафандра.

— Ты собираешься в открытый космос? — удивилась я.

— У Джага повреждены функции самовосстановления. Придется кое-что чинить вручную.

Эльтор сбросил с себя одежду и повесил ее в нишу. При виде его наготы я покраснела, но он только улыбнулся. Затем он облачился в скафандр, который тотчас принял очертания его тела. Надо сказать, что скафандр этот мало чем походил на космический костюм двадцатого века.

Собственно говоря, это был не скафандр, а вторая кожа. Уж если проводить сравнение дальше, то громоздкий и тяжелый костюм астронавта моего столетия был как телега с лошадью рядом с гоночным автомобилем. В двадцатом веке космический костюм был многослойным, начиная с внутренней нейлоновой подкладки, за которой шел промежуточный слой, удалявший излишки тепла и газы при помощи циркулирующей по тонким трубкам воды. Затем шел слой для поддержания постоянного давления, неопреновый слой для защиты от микрометеоритов, алюминиевый изоляционный и внешний защитный. Шлем же скорее напоминал аквариум. А чего стоили перчатки с силиконовыми пальцами, чтобы можно было при необходимости работать инструментами. Они крепились к скафандру при помощи металлических колец на шарикоподшипниках, что обеспечивало подвижность кисти. На спине у космонавта находилось нечто вроде огромного рюкзака, только это был не рюкзак, а небольшой реактивный двигатель, который позволял маневрировать в открытом космосе. А еще скафандр был снабжен телекамерой, канатами, солнечными батареями, компьютером, микрофоном и ботинками. Даже без заплечного рюкзака весил этот монстр сто тринадцать килограммов!

Костюм Эльтора сидел на нем как влитой. Модули питания были встроены в пояс. Капюшон плотно облегал голову. Лицо закрывал слой прозрачного пластика. Нанороботы пронизывали «кожу», придавая ей прочность и эластичность: множественные связи служили роботам руками, химические группы выполняли роль переключателей, круглые молекулы — подшипников и так далее. Плотная сетка фуллефреновых волокон выполняла роль мышц, гораздо более прочных и сильных, чем настоящие. Нанороботы поглощали энергию, выделяемую при их сокращении, и затем использовали ее для растягивания кожи. А пикочипы роботов образовывали сеть, своего рода кожную мыслительную систему. Тонкая пленка на внешней поверхности выполняла роль солнечной батареи и, кроме того, передавала в пикосеть информацию о давлении. К пальцам Эльтора тотчас устремлялись нанороботы. В результате у него возникало ощущение, будто он прикасается к предметам без какого-либо промежуточного защитного слоя. Та же самая пикосеть отвечала за рециркуляцию отходов жизнедеятельности и при необходимости посылала нанороботов на восстановительные работы.

— Скоро вернусь, — произнес Эльтор через стекло.

Взяв с собой диагностическое оборудование, он шагнул к воздушному шлюзу. Внутренняя дверь раскрылась, оставив после себя лишь легкое разноцветное свечение, словно в образовавшемся отверстии повис мыльный пузырь. Затем внутренняя дверь закрылась, зато начала открываться внешняя. Почему-то мне показалось, будто синхронизация нарушена: внешняя дверь начала открываться еще до того, как полностью захлопнулась внутренняя. Правда, я не почувствовала никакого изменения давления.

Когда Эльтор уже был снаружи, я громко позвала Джага.

Слушаю.

Опять-таки я почему-то ожидала, что он заговорит вслух.

Как тебе удалось так быстро установить со мною мысленный контакт?

Распределение квантовой вероятности твоего мозга в настоящий момент максимизировано в тех же пространственных границах, что и мои процессоры. В результате имеет место значительное наложение функций.

Я попробовала мысленно среагировать на его «объяснение».

Что это значит?

Наше влияние друг на друга увеличивается по мере пространственного приближения. В настоящий момент ты находишься внутри меня.

Тогда почему Эльтору необходимо подключаться к тебе? удивилась я.

Его система дает возможность более обширного взаимодействия, чем это может быть достигнуто без наличия физической или электромагнитной связи.

Ему там, снаружи, ничего не грозит? Ничего. Смотри.

На экране возникло голографическое изображение Эльтора — он медленно двигался вдоль корпуса корабля. Стоило ему поменять направление движения, и его костюм начинал мерцать и искриться.

Искры представляют собой отображение реактивных струй, производимых костюмом, пояснил Джаг. Костюм подсоединен к разъемам на его теле. Эльтор направляет его посредством мысли. Я вспомнила, что мне сказал Джаг об использовании Эльтором биомеханической сети. А это не опасно?

Это может усугубить повреждения в его нервной системе. Мануальный и аудиоконтроль были выведены из строя специалистами Йейгеровской базы. Нервные связи работают только потому, что на базе не подозревали об их существовании.

В золотом сиянии Сатурна Эльтор прикрепил свои инструменты к кораблю и принялся за работу. Сосредоточившись, я уловила мысленные переговоры Джага с его костюмом. Впечатление было такое, будто для корабля пилот — это какое-то особо ценное и дорогостоящее оборудование. Верно, подумал Джаг, он принадлежит мне. Кому? Джагу? Я даже не знала, как к этому отнестись. Интересно, а не видит ли корабль во мне соперника?

Слово «соперник» в этом контексте лишено смысла, отвечал корабль. У него есть потребность в тебе. В твоих интересах обращаться с ним так, как у людей принято обращаться с теми, с кем у них установлена взаимная приязнь в целях продолжения рода.

Не волнуйся. Буду.

Хорошо. Мы понимаем друг друга.

Время, проведенное Эльтором в открытом космосе, показалось мне вечностью. Наконец он вернулся. Я проплыла через кабину, чтобы обнять его, и мы с ним закружились на месте. Эльтор обхватил меня за талию. Смеясь, он стащил с себя капюшон и отбросил на спину.

— А что смешного? — спросила я.

Эльтор ухватился за поручень, и мы прекратили вращаться.

— Интересно, станет ли это моей обычной реакцией всякий раз после того, как я поработаю в открытом космосе?

Я прижалась к его груди.

— Ты больше туда не выходи.

— Если я все правильно сделал, то мне больше не понадобится.

Эльтор переоделся, после чего сел в командирское кресло, чтобы проверить, все ли в порядке. Я осталась плавать поблизости.

Джаг, ты не мог бы оборудовать кресло второго пилота!

Могу.

Из пола капитанского мостика выросло второе кресло и встало рядом с креслом Эльтора. Переборка при этом слегка отъехала в сторону, уступая место. Экзоскелет уже лежал открытым, подобно раскинувшей крылья бабочке. Не успела я опуститься в кресло, как он обернулся вокруг меня, принимая очертания тела и давая мне полную свободу движений.

— Ты случайно не знаешь, какая у Хизер фамилия? — спросил Эльтор.

— Вроде бы Макдейн.

На плоской полке напротив Эльтора возник голографический экранчик размером не больше двенадцати дюймов. На нем была изображена женщина лет пятидесяти. Ее волосы уже кое-где тронула седина. По низу экрана бежала полоска иероглифов.

— Читаю, — произнес Эльтор. — Хизер Роуз Макдейн Джеймс. Лауреат Нобелевской премии в области физики за 2027 год. Разработала так называемые Джеймсовы реформулировки теории относительности, что позднее сделало возможным создание инверсионного двигателя.

— Эй, — воскликнула я, — так ведь это Хизер!

— Ввожу полный текст статьи.

На экране появились изображения: худощавый мужчина с до боли знакомыми чертами лица и три девочки, от четырех до двенадцати лет. Джаг прокрутил информацию, касающуюся даты рождения Хизер, образования и работы. После чего пояснил: муж — Джошуа Джеймс. Дети — Кэтлин Макдейн Джеймс, Тина Пуливок Джеймс, Сара Роуз Джеймс.

Я даже ахнула от изумления и поспешила прикрыть рот рукой.

— Хорошее имя они дали дочери! — улыбнулся Эльтор. Он сосредоточенно наклонился вперед, и мне показалось, будто он хочет поднять еще один экран. Но по его лицу пробежало лукавое выражение, словно вылетел из бутылки джинн.

— В чем дело? — не выдержала я.

— Что ты сказала? — посмотрел он на меня. — Да так, ничего. Просто нам надо отправляться в путь.

Ах вот оно что. Раз надо — значит надо.

Мы отлетели от Сатурна. Эльтор включил голоэкран, и я с любопытством наблюдала за нашим перемещением в пространстве. Правда, мы не могли видеть свой корабль, поэтому Джаг создал изображение, основанное на данных о самом себе. Надо сказать, оно получилось таким убедительным, что я не почувствовала особой разницы.

Затем я обратила внимание на одну весьма странную вещь. Очертания Джага почему-то сделались не такими обтекаемыми, как раньше.

— Какие-то мы сплюснутые.

Эльтор сосредоточился на панели управления и поэтому ответил на родном языке. Но Джаг перевел для меня:

Так удобнее для инверсии.

Мне хотелось расспросить его поподробнее, но, с другой стороны, я не хотела отвлекать его в такие важные минуты.

— Можешь спрашивать, — отозвался Эльтор. — Сейчас происходит обмен информацией.

Нет, я, конечно, чувствовала, как его мозг ведет интенсивный диалог с различными узлами в сети Джага, но тогда мне еще было неведомо, что и я сама превратилась в такой узел, и он подключался ко мне, когда иссякали его собственные пси-берресурсы. Эльтор объяснил мне, что, если бы кто-то мог наблюдать наш полет на скорости, приближенной к световой, им бы казалось, что по мере приближения к скорости света Джаг словно становился короче. После инверсии он снова вытянется, а при движении со скоростью в 1,41 световой его длина станет для внешних наблюдателей такой же, как и в состоянии покоя. При скорости, превосходящей 1,41 световой, его длина вновь возрастет.

— Во время прыжка, — объяснил Эльтор, — она, возможно, достигнет нескольких тысяч километров.

— Ого, — я даже присвистнула, — ты хочешь сказать, что я увижу Эльтора длиною в тысячи километров?

В ответ Эльтор лишь улыбнулся. За него ответил Джаг:

— По отношению ко мне ты находишься в состоянии покоя. Поэтому ты не заметишь никаких изменений. Я для того и меняю свою форму, чтобы минимизировать искажения, возникающие в других референциальных рамках.

Интересно, удивилась я, с какой стати Джаг заговорил вместо того, чтобы воспользоваться псиберсвязью. Теперь мне известно, что до полного выздоровления Эльтор не мог участвовать в наших с Джагом мысленных беседах. Но тогда мне и в голову не могло прийти, что компьютер запрограммирован — кем-то или самим собой — принимать во внимание чувства и настроения своего основного владельца.

Я показала на голоэкран.

— Такое впечатление, будто созвездия сдвинулись с места.

— Это мы увеличили скорость, — пояснил Эльтор.

— Сорок две секунды назад, — добавил Джаг, — наше ускорение на период в тридцать секунд в сто раз превысило силу тяжести. В данный момент мы перемещаемся в пространстве со скоростью, составляющей 10 % от скорости света.

— Брось шутить, — рассмеялась я.

— Почему я должен шутить? — удивился Джаг.

— Но разве перегрузки не раздавили бы нас?

— Мы перешли в режим квазисостояния.

— Во что?

Джаг пустился в пространные объяснения, что корабль и все, что в нем находится, можно представить в виде скопления элементарных частиц, описанных с точки зрения их квантовых состояний, или волновой функции. Даже если одна-единственная частица изменит свои характеристики — положение в пространстве, момент движения, спин, и так далее, — это значит, что она изменила свое состояние. Режим квазисостояния предотвращает любые из таких изменений. Нет, Джаг не застыл на месте, и в тот самый момент, когда начал действовать этот режим, все элементарные частицы, его составляющие, продолжали вибрировать, вращаться вокруг своей оси и вообще двигаться каким-либо иным способом. Но они не могли осуществить переход. Теоретически в этом режиме система становится бесконечно жесткой на макроскопическом уровне. На практике же процесс никогда не достигает ста процентов. Мощные или быстродействующие силы способны его ослабить.

Мы потому и избежали обширных повреждений во время столкновения с ракетой, потому что Джаг перевел нас в режим квазисостояния. Ракета способна в таких случаях пройти сквозь объект в буквальном смысле, не причинив ему никакого вреда. И все потому, что она преодолевает сложное пространство. Правда, может случиться и такое, что ракета взорвется, и тогда момент ее движения переходит в электромагнитную энергию, сложное пространство или же свои собственные осколки, которые могут либо пройти сквозь объект в режиме квазисостояния, либо не пройти. Иными словами, режим этот имеет свои слабьте места. Например, элементарные частицы объекта могут поглотить момент, что приведет к повреждениям.

Эльтор указал на красную звезду на голоэкране. Вокруг нее возникло золотистое свечение. Это значит, что звезда «прыгнула». Собственно говоря, все звезды поменяли свое местоположение, как бы сдвинувшись к точке точно впереди корабля. Звезда, на которую указал Эльтор, сменила цвет с красного на зеленый.

Эльтор посмотрел на меня.

— Мы только что вышли из квазирежима. Сейчас мы перемещаемся в пространстве со скоростью в 40 % световой.

— Но я ничего не почувствовала.

— В этом состоянии наши нейроны не способны к изменениям на молекулярном уровне. Поэтому, пока мы пребывали в режиме квазисостояния, ты была не в состоянии даже подумать о чем-либо.

Звезды совершили еще один прыжок, и снова по направлению к точке впереди нас. Выделенная Эльтором звезда теперь светилась иссиня-багровым светом. Она стала какой-то темной, почти невидимой. Дисплей показывал 60 % от скорости света.

— На сколько мы должны приблизиться к скорости света, чтобы произвести инверсию? — поинтересовалась я.

— Это своего рода баланс, — начал Эльтор. — Когда попадаешь в сложное пространство, это все равно что поехать в объезд бесконечно высокого дерева. Причем для этого надо съехать с дороги и углубиться в незнакомый дремучий лес. Чем меньше времени мы проведем в лесу, тем лучше. Желательно, прежде чем съехать с дороги, подъехать к дереву как можно ближе. Иными словами, нам нужно максимально приблизиться к скорости света. Но лишь приблизиться, иначе наша увеличившаяся масса начнет потреблять слишком много топлива. Это все равно как если бы мы пытались въехать вверх по стволу. Вот почему нам надо вовремя остановиться.

Звезды совершили очередной прыжок. Указанная Эльтором звезда теперь была вообще невидна — ее цвет сдвинулся за пределы оптического диапазона.

И тогда Джаг вывернулся наизнанку.

По крайней мере у меня возникло такое чувство. Нет, мы по-прежнему оставались внутри корабля, потому что вместе с нами наизнанку вывернулась и все вселенная. На голоэкране звезды прыгнули снова, но теперь уже прочь друг от друга, и вернули себе свой первоначальный цвет. Сначала я не смогла узнать ни одного созвездия. Лишь через несколько мгновений мне стало понятно, что они там же, где и были, только перевернуты.

— Эй, — воскликнула я. — Теперь мне понятно, почему вы называете это инверсией! Из-за звезд!

— Термин этот берет свое начало в так называемом конформальном картографировании, — пояснил Джаг. — Последнее было предложено в середине двадцатого столетия исследователями Миньяни и Реками для обобщенных трансформаций Лоренца в четырехмерном пространстве.

— Да, это действительно означает инверсию, — подтвердил Эльтор.

— И с какой скоростью мы летим? — спросила я.

— Всего в сто тысяч раз превышающей скорость света, — ответил Эльтор.

Всего лишь?

— Знаешь, для меня жуть как быстро.

— Стоит превысить скорость света, как верхнего порога уже не существует, — пояснил Эльтор. — Есть только нижний — она сама.

— А мы действительно можем попасть в прошлое? На этот вопрос ответил Джаг:

— Согласно Джеймсовой теории, невозможно достичь точки назначения, предварительно не покинув исходную точку. Однако во время инверсии можно путешествовать как в прошлое, так и в будущее. Теоретически я могу оптимизировать нашу траекторию так, чтобы в пространстве, где действуют скорости ниже световой, время остановилось, при условии, конечно, что некоторое время прошло, причем с одинаковой скоростью, как в исходной точке, так и в точке назначения. Однако я не могу избежать погрешностей, которые, накапливаясь, приведут к тому, что в действительности пройдет десять часов и пятьдесят минут.

Мне показалось, что Джаг слегка раздражен тем, что не способен привести реальное положение вещей в гармонию с теорией.

— И куда мы держим путь? — спросила я.

— На эпсилон Эридана, — ответил Эльтор.

— Ты там живешь?

Эльтор отрицательно покачал головой.

— Нет, до него лишь примерно одиннадцать световых лет пути от Земли, то есть фактически всего один прыжок. Это все, что я могу позволить себе при поврежденных двигателях. Там у Союза Миров Земли опорная база. — Эльтор на минуту задумался. — Должен Заранее предупредить тебя. Мы вполне можем оказаться во вселенной, чужой как для тебя, так и для меня. Или же при попытке обратной инверсии наш корабль может взорваться.

Я кивнула, понимая всю безвыходность нашего положения. Мы сбросили скорость, и созвездия снова сгрудились вокруг одной точки. Затем вселенная вновь вывернулась, но на сей раз обратно, и мы полетели на скорости ниже световой. У меня вырвался вздох облегчения — звезды не только вернули себе нормальные цвета, но и заняли на небе прежнее положение. Впереди нас висело оранжевое светило. На голоэкране оно казалось чуть более тусклым, чем на самом деле.

— Имперский Джаг! — чуть потрескивая, донесся голос. — Говорит станция «Эпсилани». Просим вас представить опознавательные знаки.

Я моментально почувствовала, как у Эльтора словно гора с плеч свалилась. Значит, он действительно не на шутку опасался, что мы никогда не попадем в его вселенную. Он даже не сразу нашелся с ответом, а просто сидел, вцепившись руками в панель перед собой.

— Имперский Джаг, отвечайте! — повторил голос. — С вами говорит гражданская станция. Повторяю, это гражданская станция. Пожалуйста, назовите цель вашего прилета.

Эльтор набрал полную грудь воздуха.

— «Эпсилани», с вами говорит командир Селей, пилот-Джагернаут шестнадцатой эскадры ИКС. Мой корабль поврежден, и я прошу вашего разрешения произвести посадку.

— Командир Селей, у нас имеются необходимые для этого условия. Вам требуется место для проживания?

— Да, проживания и ремонта.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — произнес голос. — Хотя это всего лишь научно-исследовательская станция. Мы никогда еще не принимали у себя Джагернаут.

— Понимаю.

— Вам нужно что-то еще? Эльтор потрогал раненое плечо.

— Врач.

— Врач встретит вас тотчас по завершении стыковки.

— И еще одна вещь.

— Слушаем вас.

Эльтор посмотрел на меня.

— Может кто-нибудь из вас совершить церемонию бракосочетания?

В ответ послышалась тишина.

— Не могли бы вы повторить вопрос? — наконец произнес все тот же голос. — Мы не уверены, что правильно вас поняли.

— Я сказал «бракосочетание». Кто-нибудь из вас может совершить церемонию?

— Да-да, конечно же. Уверен, мы что-нибудь придумаем.

— Отлично, — ответил Эльтор, наблюдая, как на приборной доске вспыхивают и гаснут огни. — «Эпсилани», принимаю ваш сигнал. Идем на стыковку.