"Любовь Лукина, Евгений Лукин. Не верь глазам своим." - читать интересную книгу автора

огромными ступнями в стену, спал человек с двумя профилями.
- Гриша, Гриш!..
Спящий замычал.
- Гриша, проснись! - крикнул Николай.
Человек с двумя профилями спустил ноги на пол и сел на койке, не
открывая глаз.
- Гриша!
Ведущий актер ТЮЗа Григорий Чуский разлепил веки и непонимающе
уставился на Персткова.
- Никола, - хрипловато спросил он, - кто это тебя так?
Затем глаза его раскрылись шире и обежали перекошенную комнату. Он
посмотрел на хлебный нож, лезвие которого пустило в стол граненые
металлические отростки, на странный предмет, представляющий собой помесь
пивной кружки с песочными часами, - и затряс профилями.
Потом вскочил и с грохотом устремился к выходу. Двери как не бывало -
в стене зиял пролом, что тоже, несомненно, было обманом зрения, и Николай
в этом очень быстро убедился, бросившись следом и налетев на косяк.
- Н-ни себе чего!.. - выдохнул где-то рядом Чуский. - И это что же,
везде так?
- Везде! - крикнул Николай, отрывая руку с присосками от ушибленного
лба.
- Н-ни себе чего!.. - повторил Чуский, озираясь.
Часть лица, примыкающая к его правому профилю, выглядела испуганной.
Часть лица, примыкающая к его левому профилю, выражала изумление и даже
любопытство.
- А как все вышло-то?
- Рыбу я ловил! - закричал Перстков. - Пока не клевало - все
нормально было! А подсек!..
Турбаза напоминала кунсткамеру. Мало того: через каждые несколько
шагов это нагромождение нелепостей преображалось. Наклоненный подобно
шлагбауму шест со скворечником над коттеджем N_8 внезапно выпрямился, но
зато сам скворечник превратился в розовую витую раковину, насквозь
просаженную мощным шипом. От раковины во все стороны мгновенно и беззвучно
прокатилась волна изменений, перекашивая небо и деревья, разворачивая
домики, заново искажая перспективу.
Как ни странно, актер спотыкался мало. Причина была проста - он почти
не глядел под ноги. Николай предпочитал держаться справа, потому что левый
профиль Григория доверия не внушал - это был профиль авантюриста.
- Ну что ты все суетишься, Никола! - скрывая растерянность, актер
говорил на пугающих низах. - Ну странное что-то стряслось... Но не
смертельное же!..
По левую руку его золотился штакетник, местами переходя в узорную
чугунную решетку.
- Да как же не смертельное! - задохнулся Перстков. - А книга моя,
"Другорядь", теперь не выйдет - это как? А чего мне стоило пробить первый
сборник - знаешь?.. Не смертельное... Ты посмотри, что с миром делается!
Может, теперь вообще ничего не будет - ни литературы, ни театра!..
Чуский с интересом озирал открывающийся с пригорка вид.
- Театр исчезнуть не может, - машинально изрек он, видимо уловив лишь
последние слова Николая. - Театр - вечен.