"Любовь Лукина, Евгений Лукин. Вторжение." - читать интересную книгу автора

Откуда-то возник еще один пятнистый десантник, отрекомендовавшийся
прапорщиком Файзулиным.
- Отступать будете через пустырь, - бросил он Акимушкину. - Правее не
забирайте - там сейчас пойдут танки.
Услышав про танки, Акимушкин и вовсе оторопел. Похоже, на них
выбросили целый десантный корпус.
- Толпой идти не советую, - торопливо продолжал прапорщик. - Но и
рассыпаться особенно не стоит. В общем, держитесь пореже, но так, чтобы
поплотнее. Ясна задача?
К нему подбежал парашютист с округлившимися глазами и принялся что-то
тихо и сбивчиво докладывать.
- Что-о?! - шепотом взревел прапорщик Файзулин, тоже округляя глаза.
Ага... Значит, десантники все-таки не подозревали, с кем им предстоит
иметь дело.
По ту сторону холма раздался взрыв. К кабине он явно никакого
отношения не имел - рвануло где-то за курилкой. Из-под ног поползли
короткие тени - это над позициями дивизиона закачались осветительные
ракеты.
Царапин видел, как совсем рядом выдохнул дрожащее бьющееся пламя
автомат прапорщика. Грохота он почти не услышал - очередь прозвучала тихо
и глухо, как сквозь подушку. Уши заложило, но не тишиной и не звоном - это
был неприятный и совершенно неестественный звук. Шорох, если шорох может
быть оглушительным. Словно бархоткой провели по барабанным перепонкам.
Пятнистые комбинезоны метнулись в пятнистый сумрак и исчезли.
Акимушкин, беззвучно разевая рот, махал пистолетом в сторону "Управления"
- видимо, приказывал отходить.
Они побежали к песчаному пустырю, где их чуть было не вмял в грунт
разворачивающийся на скорости легкий танк, которому, по словам прапорщика
Файзулина, надлежало в этот момент находиться несколько правее.
Потом онемевшая ночь словно очнулась и яростно загрохотала порохом и
металлом.
- Дизэл!.. - прорыдал в ухо голос Бердыклычева, а дальше воздух, став
упругим, почти твердым, ударил в спину, бросил лицом в песок.
Когда Царапину удалось подняться, вокруг уже шел бой. Черный сон,
таившийся в ночных зарослях, накопил силы и пошел в наступление.
Дерзко, не прячась, перебегали "фаланги", на которых теперь никто не
обращал внимания, потому что со стороны городка надвигалось кое-что
посерьезнее.
В метре над песком, все в лунных бликах, распространяя вокруг себя
все тот же оглушительный шорох, плыли невиданные жуткие машины - гладкие,
панцирные, до омерзения живые, шевелящие массой гибких, как водоросли,
антенн, с которых слетали зыбкие бледно-фиолетовые луны, и от
прикосновения этих лун горел янтак и плавился песок.
Одна из машин, увлекая за собой другую, вырвалась далеко вперед и шла
прямо на Царапина, а он стоял в рост и завороженно смотрел на нее, уронив
бесполезные руки, в которых не было теперь ни карабина, ни даже камня.
Невероятно, но Царапин уже пережил когда-то этот миг, уже надвигались на
него чужие, испепеляющие все на своем пути механизмы, и знакомо было это
чувство беспомощности муравья перед нависающим цилиндром асфальтового
катка.