"Евгений Лукин. За железной дверью" - читать интересную книгу автора

Олежка скреб по сусекам, с нездоровым любопытством исследовал комнату.
Впечатление складывалось странное... Вот, например, кресло. Прекрасное
кресло - несомненно, часть гарнитура, а где же сам гарнитур? За железной
дверью?
- Что пить будешь? - сердито крикнул из кухни Олежка, выгружая из
холодильника обильную, судя по звяканью, выпивку и закуску.
- А что нальешь, - машинально отозвался Кирилл, изучая содержимое
посудной горки. - Кроме цикуты, конечно...
Горка была новенькая, только что приобретенная. В посуде же
наблюдался явный недочет и разнобой... Кирилл неуверенно хмыкнул и
попытался вообразить следующую сцену: пьяный хозяин стоит с перекошенной
мордой посреди комнаты, ворочая налитыми кровью глазами. "Мое... - с
ненавистью хрипит он. - Все мое... На мои деньги куплено..." С натужным
стоном отрывает кресло от ковра - и вдребезги крушит хрусталь... А в это
время зареванная супруга, отгородясь от беды железной дверью,
лихорадочно набирает номер местного отделения милиции...
Картина, конечно, колоритная, в духе Шмелькова... Однако в том-то все
и дело, что ни Маринка, ни Олежка в роскошное это полотно решительно не
вписывались... Или уже вписались?
- Да бери какие попало... - ворчливо произнес за спиной вернувшийся
из кухни Олег.
Кирилл нашел пару одинаковых стопок и два более или менее похожих
фужера.
- А Мишка Локис в патриоты подался, слышал? - сказал он, водружая
посуду на стол.
Олежка обернулся, уставился.
- С ума сошел? - испуганно осведомился он, непонятно кого имея в
виду: то ли Мишку Локиса, то ли самого Кирилла. - С такой фамилией - в
патриоты?
- Доказал, что русский, из крепостных, - ухмыляясь, пояснил Кирилл. -
Дескать, прапрадед у него то и дело баб в рощу уволакивал, ну а помещик
начитанный - Локисом прозвал. С тех пор и пошло...
- Оборотни... - угрюмо сказал Олежка и вскрыл коньяк.
Кирилл засмеялся.
- Не принимай близко к сердцу, - посоветовал он. - Каждый
устраивается как может...
Они выпили за встречу и закусили фаршированными оливками.


Несмотря на сверхкороткую стрижку в сочетании с ширящейся лысиной,
Олежка Волколупов был и внешне вполне еще узнаваем: тот же толстячок с
медвежьими ухватками и лицом обиженного ребенка.
- А Томка на рынке мясом торгует, - расстроенно сообщил он.
- Какая Томка?
- Савина.
- Хм... - неопределенно отозвался Кирилл. Томку Савину он, честно
сказать, помнил плохо. Кажется, такая головастая, коренастенькая. - И
что?..
- Ничего... Глаза прячет, боится, как бы кто знакомый не узнал... Ну,
понятно: из редакторов - и вдруг в торговки! Подошел я к ней,