"Лукины Евгений.Там, за Ахероном" - читать интересную книгу автора

перекрытия приглушенно гремела дикарская музыка, а девичий голос на
промежуточной площадке все ронял и ронял тихие, пронзающие душу слова:

Так вот и жила бы,
Да боюсь - состарюсь,
Да и вам, красавец,
Край мой ни к чему...

Он решился и выглянул. Короткая лестница с обкусанными ступенями
упиралась в обширную нишу высотой чуть больше человеческого роста.
Скляница там была разбита, и ниша тонула в полумраке. Задняя стена ее
представляла собой ряд квадратных и как бы слившихся воедино окон с
треснувшими, а то и вовсе вылетевшими стеклами.
Девушка сидела на низком подоконнике. Зеленоватый свет фонаря,
проникавший с улицы, гладил ее чуть запрокинутое лицо, показавшееся дону
Жуану невероятно красивым.

Ах, в дохе медвежьей
И узнать вас трудно, -
Если бы не губы
Ваши, Дон-Жуан...

Голос смолк. И тут на подоконнике шевельнулась еще одна тень, которой
дон Жуан поначалу просто не заметил.
- Не, Аньк, я над тобой прикалываюсь, - проскрипел ленивый юношеский
басок. - Донжуан-донжуан!.. Читаешь всякую...
Фраза осталась незаконченной. Низкий и страстный женский голос
перебил говорящего.
- Еще! - то ли потребовал, то ли взмолился он.
Парочка, расположившаяся на подоконнике, вздрогнула и уставилась
вниз. Там, на первой ступеньке, прислонясь к стене пролета, ведущего в
подвал, маячил женский силуэт. На молодых людей были устремлены
исполненные мрачной красоты пылающие темные глаза. Парочка переглянулась
озадаченно.
- Ну я тащусь! - скрипнул наконец басок, и его обладатель,
всматриваясь, подался чуть вперед - из тени в полусвет. Дона Жуана
передернуло от омерзения. Молодой человек был мордаст, глазенки имел
наглые и нетрезвые, что же до прически, то раньше так стригли одних только
каторжан и умалишенных: затылок и виски оголены, зато на макушке стоит
дыбом некое мочало.
- Тебе тут что, тетенька, концерт по заявкам, да? - издевательски
осведомился он, и рука дона Жуана дернулась в поисках эфеса. Четыреста лет
не совершала она этого жеста... Однако взамен рукоятки пальцы обнаружили
упругое женское бедро. Его собственное.
Столь жуткого мгновения ему еще переживать не приходилось.
- Простите... - пробормотал он, опуская глаза. - Простите ради
Бога...
Он повернулся и побрел: нет, не в подвал - на улицу, прочь, как можно
дальше от этого подъезда, от этого дома...
- Э, так ты из бомжей? - в радостном изумлении скрипнул басок. - Да