"Олег Лукьянов. Человек из пробирки" - читать интересную книгу автора

действительно, все органы работали нормально. Сердце билось, легкие вдыхали
и выдыхали воздух, в крови шли окислительные процессы. Финал опыта был
столь неожиданным, что Гончаров сначала глазам своим не поверил. Он
отключил систему, а грудь двойника продолжала вздыматься и опускаться!
Гончаров пощупал пульс. Полный! Шестьдесят ударов в минуту! Через некоторое
время двойтш открыл глаза...
Он пролежал так около суток, открывая и закрывая глаза, как кукла, и
Гончаров уже решил, что перед ним действительно биологический механизм,
лишенный сознания. Такие случаи известны в клинической практике, когда
человек умирает как личность в результате необратимых изменений в коре
головного мозга, а тело продолжает жить. Не тут-то было! Древний метод
биокопирования преподнес новые, удивительные сюрпризы. У двойника появились
признаки чего-то похожего на сознание. Он пытался вставать, ходить,
произносил бессвязные монологи, в которых попадались слова и фразы,
употреблявшиеся Володей. Через некоторое время он говорил уже почти
нормально, и тут обнаружилось, что скопировано не только тело, но и
частично интеллект оригинала. К нему перешли почти вcе профессиональные
знания и логические способности Володи, и в то же время полностью
отсутствовала память эмоциональная, память чувств. Он знал имена и фамилии
Володиных родственников и знакомых, помнил некоторые эпизоды из его жизни,
но совершенно не мог выразить своего отношения к ним. На вопрос: "Кто вы?"
- он отвечал: "Колесников Владимир Сергеевич, инженер-конструктор". Причем
произносил это ровным безэмоциональным тоном, словно говорил о ком-то
другом, а не о себе.
Дальше - больше. Оказалось, что двойник не чувствует боли. При уколе
зрачки у него не расширялись. Это было важное открытие. Дальнейшие
эксперименты и специальные психологические тесты привели Гончарова к
убеждению, что у двойника отсутствуют психические процессы. Он
отворачивался от ватки, смоченной нашатырным спиртом, морщился, когда ему
наступали на ногу, и даже исторгал звуки, похожие на смех, когда его
щекотали. Можно сказать, что качественно он ничем не отличался от Чарси,
которого Лидочка видела на выставке. Он был несравненно совершеннее Чарси и
любого другого робота, но субъективно - то же самое. Это была лягушачья
лапка, которая дергается на лабораторном столе от прикосновения
электрической иглы.
"Лягушачья лапка... - сказала потрясенная Лидочка. - Подождите, а как
же сознание? Где-то я читала, что сознание и способность чувствовать
связаны".
"Верно, - подтвердил Гончаров, - Сознание порождено страданием, это
сказал Достоевский. Не случайно ох сильного страдания наступает шок, и
человек теряет сознание. Значит, у него что-то другое, какой-то суррогат
сознания, возникший в бесчувственной плоти. Мы сами не знаем, к какому роду
существ его можно отнести. В некотором смысле это демон, то есть существо,
обладающее интеллектом, но лишенное способности чувствовать".
"Правильно! - воскликнула Лидочка. - Таня Коптелова тоже так
говорила".
"Какая Таня Коптелова?" - заинтересовались мужчины.
Лидочка рассказала. Таня Коптелова раньше работала на заводе "Металл"
копировщицей, а потом перешла к ним в библиотеку. Ох и нахлебалась она
горюшка из-за Владимира Сергеевича! У нее часто болела девочка, и в эти дни