"Н.Лухманова. Девочки (повесть) " - читать интересную книгу автора

одеяло, большой сундук, оклеенный изнутри картинками и всегда почему-то
пахнувший яблоками, одета ока была в ситцевое платье (вероятно, шерстяные
считались роскошью) и белый передник. Ели няни хорошо, хотя отдельно, на
кухне, а за нашим детским столом служили, стоя за стульями. Ключи от сахара,
чаю, булок были всегда при моей няне, и в люк она ходила и брала там, что
хотела, властною рукой. Брани или грубого обращения с людьми я от моих
родителей не слыхала и никогда от слуг, окружавших меня, не слыхала ворчанья
или непристойного суждения о господских делах; напротив, нам внушалась
любовь и покорность: "Избави Бог, мамашенька или папашенька услышат!", "Кабы
мамашенька не увидела слезок ваших, огорчатся они!" или "Ох, как стыдно
стало бы, если бы папашенька вдруг вошел!" и так далее... И не у меня одной,
а у многих, родившихся при крепостном праве, осталась горячая благодарность,
неизгладимая признательность к вынянчившим, выходившим нас няням. У меня и
теперь и образ моей няни, и голос ее точно где-то схоронены глубоко в
сердце, и в минуту усталости, тоски и того жуткого одиночества, которое
знают все люди моих лет, когда так хочется участия, простой, искренней
ласки, хочется обнять кого-нибудь, прижать к груди и выплакать накопившуюся
"обиду жизни", точно дверь какая откроется в груди, из тумана выплывает лицо
моей Софьюшки, и тихо внутри меня просыпаются ласковые слова, баюкающие,
утешающие и успокаивающие...


***

Я очень любила Натальюшку и потому, усевшись у нее на коленях, пока
нянечка побежала готовить гостье кофе, рассказала ей всю обиду.
- И... и... есть о чем плакать? Мало вам, мое золото, шишек-то они
поставили в войнах своих; забыли, как два дня в кроватке лежали, как
Виктбрушка вам деревянным мячом в голову угодил, тоже вас тогда с
галдареечки увести не могли, все прыгали глядеть, как одни со двора
бомбардировку вели, а другие сверху защищали крепость из карточных домиков;
допрыгались... за дохтуром Фердинандом Карловичем посылали... А кто плакал,
как они заставили своим раненым корпию щипать? А потом оказалось, что
корпия-то эта самая шерсть с вашей Душки была; весь хвост ей, все бока
повыстригли, срам было собаку на улицу выпустить!.. Оставьте их, барышня
ненаглядная, посмотрите лучше, что бабинька-то вам прислала, вы такой штучки
и не видывали, заграничная, в швейцарском магазине куплена... Давай, няня,
развяжем диво-то, что я привезла нашей Наденьке... - Вошедшая с кофеем няня
поставила на комод поднос и принялась развязывать большой пакет.
Из тонкой бумаги первыми показались золотые загнутые рожки, потом
большие блестящие глаза, головка в белой шерсти с розовым длинным ртом,
широкий голубой ошейник с бантом, туловище - блестящей легкой шерсти и
четыре стройные ножки козы - без доски, без этой противной доски, которая
отнимала всякую иллюзию: колесики оказались вделанными в копытца...
Когда это чудо освободилось от веревок и бумаги, Натальюшка взяла
игрушку за повод, и, о чудо! коза поехала на колесиках, передвигая ножками,
а когда она нагнула ей голову... нижняя челюсть отделилась и в комнате ясно
прозвучало: мэ-э-э-кэ-кэ...
- Живая? - спросила я шепотом.
- Не живая - где в комнату живую пустишь! - а сделана на манер живой...