"Елизавета Луговская. Вы прекрасны, вы грустны (Новеллы о женских судьбах) " - читать интересную книгу автора

собственным примером, и тем, что давала особые права фрейлинам своего
"эскадрона". Да и Марго, ее дочь, была плоть от плоти ее, это проявлялось в
ее ранней не по годам самостоятельности и независимости в суждениях.
Но наступила ночь 24 августа 1572 года, и празднествам пришел конец.
Между 2 и 4 часами ночи с колокольни Сен-Жермен раздался звон, которому
стали вторить все церкви Парижа. Накануне вечером старшине, приглашенному в
Лувр, было приказано принять все необходимые меры, чтобы не допустить бунта
гугенотов: запереть все городские ворота, цепями скрепить лодки у берегов
Сены, установить пушки перед ратушей и на Гревской площади. Оповещены были
все начальники кварталов и городская милиция. И первыми жертвами стали
гугеноты, которые полюбопытствовали, что происходит. Когда рассвело, на
дверях католиков стали видны белые кресты - во избежание ошибок, чтобы их,
не дай Бог, не перепутали с протестантами.
Шла кровавая бойня. Святой Варфоломей не один раз перевернулся в гробу.
Мишель Монтень, когда назвал свой век свинцовым, имел в виду в первую
очередь Варфоломеевскую ночь. Философ писал:
"В развращенности века каждый из нас принимает то или иное участие:
одни вносят свою долю предательством, другие - бесчестностью, безбожием,
насилием, алчностью, жестокостью, - короче говоря, каждый тем, в чем он
сильнее всего; самые же слабые добавляют к этому глупость, суетность,
праздность".
Так, желая оградить Францию от войны, Екатерина Медичи допустила и даже
во многом способствовала братоубийственной войне, которая происходила в
самом центре страны - в Париже. До смерти Екатерина не простит себе этих
дней.
Через два года после этой жуткой массовой резни юг Франции вновь был
захвачен гугенотами. Это еще раз говорит о том, что ничего нельзя решить
кровью, подумала тогда Екатерина. И на этот раз восторжествовал компромисс,
здравый смысл, основанный на политике веротерпимости. Карл IX заключил унию
с повстанцами.
В мае 1574 года, через два года после кровавых событий Варфоломеевской
ночи, болезнь Карла IX - а король страдал тяжелой формой туберкулеза
обострилась. Болезнь усугублялась тем, что с той страшной ночи короля
преследовали кошмары. Когда он засыпал, "забрызганные кровью монстры кружили
вокруг его постели", как он признавался матери.
Он вошел в ее кабинет, кожа да кости.
- Теперь, матушка, уж точно пришел час сказать вам "прощайте" и
откланяться навсегда.
В этом он был мужествен, он ясно видел свой конец и не устраивал
истерик. Последними словами короля после того, как он исповедался и
причастился, было восклицание: "О мамочка! Матушка моя!" Позже она назовет
его смерть наказанием ее Всевышним за Варфоломеевскую ночь.
Карл IX обожал свою мать, любимцем же Екатерины был Генрих, в то время
король Польши. На следующий день после смерти Карла, 31 мая, Екатерина
известила Генриха о кончине короля, его брата. Она писала сыну в Польшу:
"Это не могло не причинить мне крайнюю боль, и нет для меня другого
утешения, чем скоро увидеть вас здесь... так как ваше королевство нуждается
в вас и в вашем добром здравии, ибо если бы я потеряла вас, то приказала бы
живой похоронить себя рядом с вами..."
Генрих Анжуйский прибыл из Кракова в Париж и вскоре стал королем