"Лукиан Самосатский. Сочинения" - читать интересную книгу автора

древнего бога, как я, позабыв о моей помощи и не подумав, как незначительна
причина его гнева. Он, как мальчик, сердится и негодует, если не получает
большей части.
8. Между тем, Гермес, о подобных застольных обманах, мне кажется, не
следует помнить, а если и случалась какая-нибудь погрешность, то нужно
принять это за шутку и тут же на пирушке оставить свой гнев. А приберегать
ненависть на завтра, злоумышлять и сохранять какой-то вчерашний гнев - это
совсем богам не пристало и вообще это не царское дело.
Право, если бы лишить пирушки этих забав - обмана, шуток,
поддразнивания и насмешек, то останется только пьянство, пресыщение и
молчание - все вещи мрачные и безрадостные, весьма не подходящие к пирушке.
И я никак не думал, что Зевс еще будет об этом помнить на следующий день,
начнет гневаться и станет считать, что он подвергся страшному оскорблению,
если при разделе мяса кто-нибудь сыграет с ним шутку, чтобы испытать,
различит ли он при выборе лучший кусок.
9. Предположи, однако, Гермес, еще худшее: что Зевсу при дележе не
только досталась худшая часть, а она у него была совсем отнята. Что же?
Из-за этого следовало бы, по пословице, небу смешаться с землей, придумывать
цепи и пытки, и Кавказ, посылать орлов и выклевывать печень? Смотри, чтобы
это негодование не уличило Зевса в мелочности, бедности мысли и
раздражительности. Действительно, что стал бы делать Зевс, потеряв целого
быка, если из-за небольшой доли мяса он так сердится?
10. Все-таки насколько справедливее относятся к подобным вещам люди, а
ведь, казалось бы, им естественнее быть более резкими в гневе, чем боги!
Между тем никто из них не осудит повара на распятие, если, варя мясо, он
опустил бы палец в навар и облизал его или, поджаривая, отрезал бы себе и
проглотил кусок жаркого, - люди прощают это. А если они чересчур
рассердятся, то пустят в дело кулаки или дадут пощечину, но никого не
подвергнут пытке за такой ничтожный проступок.
Ну, вот и все по поводу мяса; мне стыдно оправдываться, но гораздо
стыднее ему обвинять меня в этом.
11. Но пора уже держать речь о моем ваянии и создании людей. В этом
проступке, Гермес, заключается двойное обвинение, и я не знаю, в каком
смысле вы мне его вменяете в вину. Заключается ли она в том, что не нужно
было вовсе создавать людей, и было лучше бы, если б они продолжали
оставаться землей; или вина моя в том, что людей изваять следовало, но нужно
было придать им иной вид? Но я скажу о том и о другом. И сначала я
постараюсь показать, что богам не принесло никакого вреда появление на свет
людей; а потом - что богам оно было гораздо выгоднее и приятнее, чем если бы
земля продолжала оставаться пустынной и безлюдной.
12. Итак, было некогда (таким образом будет легче и яснее видно,
погрешил ли я чем-нибудь в устройстве человеческих свойств), был, значит,
только божественный род небожителей, а земля представляла собой нечто дикое
и неустроенное. Она вся поросла непроходимыми лесами и на ней не было ни
алтарей богов, ни храмов, - откуда им было взяться? Не было также изваяний,
ни мраморных, ни деревянных, ничего того, что теперь повсюду встречается в
большом числе и окружено всяческим почетом и вниманием. Но так как я всегда
думаю об общем благе и стремлюсь увеличить значение богов и способствовать
тому, чтобы и все остальное достигало порядка и красоты, то мне пришло на
ум, что было бы хорошо, взяв немного глины, изготовить какие-нибудь живые