"Лукиан Самосатский. Сочинения" - читать интересную книгу автора

подходило бы свободному человеку, - кроме того, такое, для которого было бы
под рукой все необходимое, и, наконец, чтобы оно давало достаточный доход. И
вот, когда каждый стал хвалить то или другое ремесло, смотря по тому, какое
он считал лучшим или какое знал, отец, взглянув на моего дядю (надо сказать,
что при обсуждении присутствовал дядя, брат матери, считавшийся прекрасным
ваятелем), сказал: "Не подобает, чтобы одержало верх какое-либо другое
ремесло, раз ты присутствуешь здесь; поэтому возьми вот этого, - и он
показал на меня, - и научи его хорошо обделывать камень, умело соединять
отдельные части и быть хорошим ваятелем; он способен к подобным занятиям и,
как ты ведь знаешь, имеет к этому природные дарования". Отец основывался на
безделушках, которые я лепил из воска. Часто, когда меня отпускали учителя,
я соскабливал с дощечки воск и лепил из него быков, лошадей или, клянусь
Зевсом, даже людей, делая их, как находил отец, весьма похожими на живых.
Учителя били меня тогда за эти проделки; теперь же мои способности заслужили
мне похвалу, и все, помня мои прежние опыты ваяния, возлагали на меня верные
надежды, что я в короткое время выучусь этому ремеслу.
3. Также и день оказался подходящим для начала моего учения, и меня
сдали дяде, причем я, право, был не очень огорчен этим обстоятельством: мне
казалось, что работа доставит приятное развлечение и даст случай
похвастаться перед товарищами, если они увидят, как я делаю изображения
богов и леплю различные фигурки для себя и для тех, которых предпочту
другим. И, конечно, со мной случилось то же, что и со всеми начинающими.
Дядя дал мне резец и велел осторожно обтесать плиту, лежавшую в мастерской,
прибавив при этом обычное; "Начало - половина всего". Когда же я по
неопытности нанес слишком сильный удар, плита треснула, а дядя,
рассердившись, взял первую попавшуюся ему под руку палку и совсем не ласково
и не убедительно стал посвящать меня в тайны ремесла, так что слезы были
вступлением к моим занятиям ваянием.
4. Убежав от дяди, я вернулся домой, все время всхлипывая, с глазами
полными слез, и рассказал про палку, показывая следы побоев. Я обвинял дядю
в страшной дикости, добавив, что он поступил так со мной из зависти, боясь,
чтобы я не превзошел его своим искусством. Моя мать рассердилась и очень
бранила брата, а я к ночи заснул, весь в слезах и думая о палке.
5. Сказанное до сих пор звучит смешно и по-детски. То же, что вы
услышите теперь, граждане, не так-то легко может быть обойдено молчанием, а
рассчитано на внимательных слушателей. Ибо, чтобы сказать словами Гомера,

...в тишине амбросической ночи,
Дивный явился мне Сон,

до того ясный, что он ни в чем не уступал истине. Еще и теперь, после
многих лет, перед моим взором совершенно ясно стоят те же видения и слова их
звучат у меня в ушах, до того все было отчетливо.
6. Две женщины, взяв меня за руки, стали порывисто и сильно тянуть,
каждая к себе; они едва не разорвали меня на части, соперничая друг с другом
в любви ко мне. То одна осиливала другую и почти захватывала меня, то другая
была близка к тому, чтобы завладеть мной. Они громко препирались друг с
другом. Одна кричала, что ее соперница хочет овладеть мной, тогда как я уже
составляю ее собственность, а та - что она напрасно заявляет притязание на
чужое достояние. Одна имела вид работницы, с мужскими чертами; волосы ее