"Ашиль Люшер. Французское общество времен Филиппа-Августа " - читать интересную книгу автора

репортера одновременно охотиться за истиной и за сенсацией. Средневековье
дало автору несравненный материал: будни, от которых захватывает дух.
Толпы разбойников, алчные сеньоры и мстительные простолюдины,
подавленный всевозможными хлопотами клир - эпоха Филиппа Августа описана и
скорбной, и грозной. Звучат человеколюбивые проповеди, но они не услышаны;
короли взывают к порядку, но страна снова и снова рассыпается в их руках; У
сеньоров человечнее всего получается дурачиться, проявляя гостеприимство; и
только в литературных опусах крестьяне добиваются справедливости - да и
часто ли они ее ищут?
Но черной краской очерчены белые силуэты: проповедь и порядок,
гостеприимство и справедливость предстают на страницах книги Люшера не
менее живо и конкретно, чем разбой, своенравие или повседневные тяготы.
В духе доброго старого позитивизма Люшер твердо верит, что факты
говорят сами за себя; радуясь и (чаще) негодуя по поводу деяний прошлого,
сопереживая средневековым французам, он очень мало задается вопросом, столь
важным для сегодняшней науки - в чем представления и переживания людей той
эпохи отличались от наших? Способны ли мы по-настоящему им сопереживать,
или мы только тешим себя таковой иллюзией? Но Люшер сопереживает как умеет,
щедро делится этим чувством и не сомневается в его истинности. Его
повествование, переполненное и знаниями, и предрассудками, позволяет
читателю как бы соучаствовать в действах средневековой жизни - однако же
это не беллетристика, это строго документальное повествование. Теперь
серьезные историки так уже не пишут. И поэтому вновь и вновь будет читаться
книга Ашиля Люшера.
От редакционного
совета серии "KLIO"
Медведев М. Ю.


ГЛАВА I. МАТЕРИАЛЬНОЕ И НРАВСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВА

"Мир болен; он стареет, да так, что впадает в детство. Народная молва
утверждает, что в Вавилоне родился Антихрист и близится конец света".
Написавший эти строки монах Ригор из Сен-Дени не знал, что эту
античную формулу во все предшествующие столетия повторяли и многие другие
монахи. Но отчего это уныние и зловещие пророчества? А оттого, что у Пап
ныне короткая жизнь, и они до странности быстро сменяют друг друга; оттого,
что Саладин взял Иерусалим в 1187 г. - году необыкновенном среди всех
прочих лет ("у всех родившихся в этот год вместо тридцати двух зубов было
двадцать два"); наконец, оттого, что природные бедствия, бичи небесные и
земные, беспрестанно обрушивают на людей удар за ударом, повергая их в
отчаяние и страх за собственное будущее.
Особенно пугали землетрясения - в 1207 г. в Анжу, в 1214 г. в
Нормандии и в 1223 г. в Гаскони. Землетрясение 3 марта 1216 г.
почувствовали одновременно в Бургундии и Лимузене. По словам одного монаха
монастыря св. Марциала, толчки начались посреди ночи; иноки, занятые в
церковном хоре, обратились в бегство, миряне повскакивали с постелей.
Заметили, что даже птицы дрожали от страха, а вода в руслах бурлила громче,
чем обычно. Чтобы успокоить разгневанные небеса, в Лиможе устроили
внеочередную процессию.