"Татьяна Любушкина. Абуджайская шаль или история о начале " - читать интересную книгу автора

подробно все доходные статьи описывал). Все увиденное Дмитрий Степанович
охватил одним взглядом и вид был ничем не примечателен, кроме спокойной
умиротворенной красоты, что отличает многие русские деревни. Затем взор
Перегудова обратился в сторону, что с таким вниманием рассматривали Федор и
Данила.
На склоне холма стояли почерневшие обгоревшие развалины старой барской
усадьбы. Стены местами обвалились под напором бушевавшего здесь огня, крыша
рухнула и лишь в одном месте нависала обломком над закоптелыми руинами.
Причудливо разбросанные останки сгоревшего дома придавали сходство с
огромным зверем, распахнувшим немую черную пасть и глядящего на мир пустыми
глазницами мертвых окон. Впечатление развалины производили отталкивающее,
отвратительное. Смотреть на них не хотелось, так, словно на чистом веселом
лице ребенка виден был уродливый шрам и как бы ты не отводил взгляд, но
вновь и вновь невольно обращаешь внимание на этот досадный недостаток.
- Что развалины? - нарушил общее молчание Перегудов, - верно барский
был дом?
- Барыни, верно, - Данила замолчал, хотя, судя по всему, парень был
разговорчивый, но видно продолжать заданную тему не хотел.
- Что ж не уберут? - рассердился Дмитрий Степанович, - ведь весь обзор
нарушает, словно бельмо какое, прости Господи!
- Да как же? - с внезапным страхом спросил Данила.
Перегудов вопроса не понял.
- Что ты, плут, не знаешь, как и убрать? Уж, небось, все, что плохо
лежало, по избам то растащили, что ж и головешки то не забрали? Ведь
срамота! Стоит сверху этакая горелая дурында, настроение людям портит! Верно
ведь - Федор? - обратился Перегудов за поддержкой к кучеру.
- Да уж, как и верно-то, барин. Ведь кажись так и по сею пору, гарью-то
несет!
Внезапно подувший ветерок и впрямь принес запах гари и неизвестно
отчего расстроенный Дмитрий Степанович, пожав плечами, полез в коляску, охая
и кряхтя.
- Ну, трогай, Федя. Уж и ночь наступает, а там еще устроиться надо, да
и поужинать. Разве ж дело - весь день ни крошки во рту!
Коляска мягко и неслышно покатилась с горки и вскоре ехала меж
деревенских домов. Немного времени спустя Федор внезапно обернулся:
- А посмотреть, барин, так и странная же деревня!
- Чем же она странная? - спросил снова задремавший Перегудов.
- А то странная что ни собака не забрешет, ни дитя не выскочит на
дорогу. Дома стоят, а людей вроде и нет.
А ведь и верно, - подумал Перегудов, - то-то все чудится мне, что
как-то тут не так, словно и не вправду!
- Эй, человек! Как тебя! Данила? Окликнул он проводника, высунувшись из
коляски.
Данила неспешно приблизился, склонил голову, свесившись со спины своей
маленькой лошадки (седла под ним не было) и лицо его оказалось вровень с
лицом Дмитрия Степановича. Впервые при свете заходящего солнца, Перегудов
рассмотрел своего проводника. Лицо его было мягким, по юношески округлым,
волосы светлые, тщательно причесанные, но какие-то сероватые, верно не мытые
давно. Нос чуть вздернут, растет на лице кругленькой картошиной, губы
немного припухлые, лицо чистое, без прыщей и веснушек, подбородок мелковат,