"Элизабет Лоуэлл. Очарованная " - читать интересную книгу автора

Серебристо-серые глаза Волка Глендруидов некоторое время не мигая
изучали лицо Саймона. Снаружи за каменными стенами замка завывал не
по-осеннему холодный ветер, и его яростные порывы заставляли трепетать
тяжелый занавес у входа.
Комната была роскошно убрана и служила личными покоями хозяйке
Стоунринга. Сейчас она была временно предоставлена в распоряжение лорда и
леди Блэкторн - Доминика и Мэг. Но даже крепкие стены, плотный занавес и
узкие окна не могли надежно защитить ее обитателей от ледяных когтей
разгулявшегося ненастья.
- Я знаю, в твоем сердце есть место страсти, - произнес наконец
Доминик.
Мрачные тени сгустились в глазах Саймона - черная ночь, безлунная и
беззвездная, холодно и отчужденно проглянула из их глубины.
- Страсть верховодит в сердцах зеленых юнцов, - произнес он, чеканя
каждое слово. - Мужчины умеют укрощать ее порывы.
- Я согласен с тобой, но суть от этого не меняется, и страсть остается
страстью.
- Хочется верить, что в твоем изречении есть доля истины.
Доминик криво усмехнулся: Саймон не очень-то любил выслушивать советы
даже от своего старшего брата и господина. Но Волк Глендруидов также знал,
что Саймон предан ему, как никто другой. Он верил в его преданность, как
верил в любовь Мэг.
- Я понял теперь, что брак, освященный любовью, - это величайший дар
судьбы, - настойчиво продолжал он убеждать младшего брата.
Саймон промычал что-то неразборчивое.
- Ты что, не согласен со мной? - сурово спросил Доминик.
Саймон нетерпеливо передернул плечами.
- Согласен я или нет - не имеет ни малейшего значения, - произнес он
безразличным тоном.
- Когда ты вызволил меня из сарацинского ада.
- Да, но после того, как ты сам предложил себя султану в качестве
выкупа за мою жизнь и жизни еще одиннадцати рыцарей, - ввернул Саймон.
- ...ты знаешь, я чувствовал, что-то во мне сломалось, - продолжал
Доминик, не обращая внимания на слова брата.
- Да неужели? - язвительно осведомился Саймон. - Надо бы спросить об
этом у тех сарацин, которым удалось избежать твоего карающего меча.
Доминик улыбнулся в ответ недоброй улыбкой.
- Я говорю сейчас не о моих воинских доблестях, - раздраженно сказал
он.
- Вот и отлично. А то я уже стал бояться, что твоя колдунья-женушка
совсем затуманила тебе мозги.
- Я говорю о том, что тогда был не способен любить.
Саймон вновь пожал плечами.
- Что-то я не припомню, чтобы Мари жаловалась на твою холодность до
того, как обвенчалась с Робертом. А после, я думаю, ей кое-чего недоставало.
- Хватит разыгрывать передо мной слабоумного, Саймон! - взорвался
Доминик, потеряв терпение. - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
Саймон молча ждал, глядя на брата непроницаемыми черными глазами.
- Похоть - это одно, - спокойно продолжал Доминик. - Любовь - совсем
другое.