"Ричард Ловетт. Завтрашняя земляника" - читать интересную книгу автора

парка, только больше. Но перед ним расстилался кусочек исчезнувшего мира.
Теперь он понял, почему в Юнивебе не было описаний этого места. Победителю
лотереи предлагалось самому понять, какие они, эти Десять Тысяч Акров.
В другой раз семья Билла отправилась к Гранд-каньону. Билл помнил, как
еще ребенком шел к самому краю по поросшему соснами плоскогорью, казалось,
тянувшемуся бесконечно, подобно гигантской столешнице. Еще один шаг - и
величайшая пропасть мира неожиданно оказалась прямо перед ним. Бесконечность
воздушного пространства и ярко окрашенной скалы, обрывавшейся у его ног,
заставили мальчика невольно охнуть, хотя он и раньше знал, что каньон
здесь - ждет его, подстерегает.
Но Десять Тысяч Акров ничем не напоминали Гранд-каньон. В свое время
через это геологическое чудо перекинули мост и застроили, заодно с
Иосемитской долиной, и пирамидами, и сооружениями инков, и всем остальным на
Земле, за исключением того, что сейчас простиралось перед ним. И при виде
Десяти Тысяч Акров у него точно так же захватило дух, как когда-то на краю
каньона.
Судя по всему он находился на юго-западе Америки. Ландшафт, во всяком
случае, был очень похожим. Слишком похожим, так что Билл невольно задался
вопросом: уж не было ли все это чрезвычайно точной имитацией пустынного
пейзажа. В одном направлении красовалось хаотическое нагромождение холмов из
песчаника, превращенных ветром в странные, перетекающие одна в другую
внеземные скульптуры. Повсюду валялись гранитные валуны, словно гигантские
шары для боулинга, разбросанные у подножий куполообразных гребней -
гигантских хлебных караваев, выпеченных в геологических пекарнях, с
корочками, медленно застывавшими в пустынном воздухе. Между скульптурами и
валунами возвышалась столовая гора, усаженная цереусами, можжевельником и
пиниями. Растительность никоим образом не назовешь обильной, зато она -
зеленая. Прекрасно, восхитительно, расточительно зеленая! Не режущей глаза
зеленью, как альфальфа весной, но достаточно яркой для человека, привыкшего
к жалкому подобию растений, выживающих в постоянных сумерках.
Но какими бы суровыми ни казались Десять Тысяч Акров, все же эту
местность никак нельзя было назвать дикой. За горой виднелись небоскребы,
возвышающиеся, словно неприступные стены каньона, глубиной в милю. Нет, не
каньона... скорее, ямы. Такие же неприветливые, даже отталкивающие
небоскребы высились со всех сторон, а за ними множились все новые и новые,
устремленные в небо, головокружительно высокие и все до единого
неприветливые, безликие, серые. Ни балконов, собирающих свет для грядок
земляники, моркови и сахарного горошка, ни даже окон. Жильцы, скорее всего,
и не подозревали, какое чудо находится совсем рядом с их домами. Возможно,
это было сделано для того, чтобы сохранить тайны Десяти Тысяч Акров для
людей вроде Билла, но со стороны казалось, что дома решительно повернулись
спинами к открытому пространству парка, вызывающе объявляя: человечество
больше не нуждается в эрозионных скульптурах, столовых горах, можжевельнике
и во всем том, что они когда-то знаменовали.
Глухие, незрячие стены подчеркивали также тот факт, что весь пейзаж
существует исключительно для Билла. Давным-давно в Неваде он принимал это
как должное. В Неваде, где длинные зубчатые горные гряды показались одному
первопроходцу похожими на армию гусениц, ползущих в направлении Мексики. Там
можно было целыми днями бродить по горам и встретить больше диких лошадей,
чем людей. Здесь он делил Десять Тысяч Акров с девяноста пятью победителями,