"Ричард Ловетт. Завтрашняя земляника" - читать интересную книгу автора

до завтра. Та же участь постигла сахарный горошек и даже зеленый перец,
который стал бы гораздо вкуснее, повисев на кусте еще пару дней. Он
повыдергал с грядки всю недозрелую свеклу и морковь, сорвал с полдюжины
зеленых томатов, а затем мелко порезал и потушил зелень и крошечные плоды,
как это делала мать, когда первые заморозки убивали стебли, оставляя урожай
крошек-томатов, которым не суждено было созреть.
Потом он надел ботинки и пропотевшую одежду, немного подумав, натянул
куртку, хотя в саду стояло приятное теплое утро. Остальное снаряжение
вывалил из рюкзака и вырвал подкладку, обнажив панель управления антигравом.
Индикатор показал, что энергии еще достаточно, поэтому он отнес пустой
рюкзак на балкон.
И поглядел вверх, на голубой квадрат, пропускавший скупой ручеек
рассеянного дневного света, который и позволял суперрастениям вести свое
генно-модифицированное существование. Обвел глазами все остальные балконы,
ниже и выше его собственного, крохотные пространства, заполненные памятными
сувенирами других людей. Напоминания об их давно прошедшей юности: не только
овощи и розовые кусты, но и рододендроны, кактусы и даже пальмы в кадках.
Когда он еще только перебрался сюда, то посчитал освещение шахтного ствола
настоящим благословением, но оказалось, что это очередной ящик.
Билл крепко вцепился в одну из лямок рюкзака, а свободной рукой
продолжал активизировать антиграв, пока рюкзак не взмыл вверх. Потом, крепче
сжав пальцы, он повернул диск антиграва еще на несколько цифр и схватился за
вторую лямку. Рюкзак продолжал уносить его к манящему квадрату голубизны.
Планируя побег, Билл сначала хотел продеть руки в лямки так, чтобы
нести рюкзак за спиной, вместо того чтобы болтаться на нем. Но, мысленно
прорепетировав это движение, решил, что, скорее всего, ничего не получится.
Так было гораздо легче, проще и достаточно безопасно. Правда, пришлось
оттолкнуться ногами от нескольких верхних балконов, прежде чем он достиг
крыши, но потом путь оказался свободен, и антиграв неуклонно поднимал его в
небо, хотя ветер упорно сносил вбок.
Внизу зияющая яма его балкона светилась пустым прямоугольником среди
полей темных суперрастений: одна из дюжин подобных "плантаций", видневшихся
на гигантской равнине крыш. Небольшая разница в оттенках отличала один
урожай от другого, однако в основном поля простирались черной мозаикой до
самого горизонта. Билл предпочел бы зеленую мозаику, но отсюда черные
растения вовсе не выглядели такими уж унылыми. А над ним голубела
опрокинутая чаша неба, испещренная безупречными пушинками облаков. И ни
звука, ни ощущения движения, если не считать постоянного мелькания ферм
далеко внизу. Впервые за долгие годы он не чувствовал себя заключенным.
Билл недаром упорно поднимал тяжести каждый день - теперь он без труда
держался за рюкзак. Но постепенно мышцы рук стало жечь и сводить судорогой.
Он знал, что этот момент обязательно настанет. Даже если он и сможет
дотянуться до панели управления антигравом, чтобы вернуть рюкзак на землю,
возвращение в тюрьму после этой безбрежной свободы было бы куда более
тяжелым, чем возвращение из Десяти Тысяч Акров. Когда его руки заныли так
сильно, что полет над крышами больше не радовал, Билл в последний раз
огляделся и разжал пальцы. К этому времени он был уже достаточно высоко.

* * *