"Ричард Ловетт. Уравнивание " - читать интересную книгу автора

позаботился о нем. Мышцы тугие и накачанные. Ни унции лишнего жира. Шрамов
прибавилось, но ни одного послеоперационного. Я помял пальцами щиколотку,
которую несколько раз растягивал в детстве, и нашел ее в отличном состоянии.
Хотя наверняка можно сказать только после хорошей тренировки.
И тут я вспомнил про уравнивателя. Мне следует признаться во всем и
пройти процедуру заново.
Нужно позвать его. Произошла ошибка. Надо отказаться от этого тела.
Этого требует закон! Я с преувеличенной осторожностью стал натягивать
на себя одежду. Я знал, как пользоваться этим телом, следовательно, получил
незаконное преимущество. Я не заслужил его: и без того прошлый сезон для
меня был успешным. Слишком успешным.
Но я продолжал одеваться.

Будь проклят общественный долг, мне нужно мое тело.

...Мне четырнадцать. Я стою в кабинете своего первого уравнивателя,
одновременно нервничая, гордясь оказанной честью и сгорая от волнения.
Теперь все дети подвергаются уравниванию в четырнадцать лет. Это обычная
процедура, и поговаривают, что скоро допустимый возраст снизят до
двенадцати.
Вот уже два года как я был самым быстрым в интернате - редкая удача,
когда разум бегуна естественным образом контролирует тело атлета. И я всеми
силами стремился показать себя, стать первым в команде способных подростков.
"Диагностика одаренности показывает, что у вас два пути, - сообщил
уравниватель. - Благодаря тренировкам ваше тело пригодно для карьеры
стайера. Разум может быть уравнен либо для поступления на подготовительные
медицинские курсы, либо для продолжения занятий бегом. Повезло, что у вас
есть выбор. Что бы вы предпочли?"
"Идти за своим телом", - не задумываясь, выпалил я.
Уравниватель в ужасе охнул.
"Молодой человек, это одно из самых антиэгалитарных заявлений, которые
я когда-либо слышал. Если бы не ваш возраст, я бы внес замечание в досье.
Поверьте, меня так и подмывает послать вас на медицинские курсы, только
чтобы преподать достойный урок".
Бег - это все, что меня интересовало, и тогда всего лишь из-за своей
идиотской реплики я потерял бы возможность заниматься любимым делом!
"Я... я говорил о другом, - еле слышно пролепетал я. - Просто я выбираю
тело и знаю, что не смогу его сохранить. Это... это очевидно".
Уравниватель долго молчал, а когда заговорил, упрек оказался на
удивление мягким.
"Тело мало что значит... но ты хотел бы попробовать, верно?"
Одним нажатием клавиши этот человек мог уничтожить мои мечты. Правда,
над ним стояли уравниватели рангом повыше, а уж над этими высился безликий
монолит Уравнивания, но даже самый ничтожный уравниватель в глазах
подростка - существо, приближенное к Богу. В сравнении с ним тренеры и
школьные учителя были ничтожествами. Впервые я стоял перед человеком,
способным принять решение, которое может изменить мою судьбу.
Но все же в манере поведения этого уравнивателя, в его отношении ко мне
было нечто вызывающее на откровенность. И я, к собственной досаде, вдруг
обнаружил, что усердно киваю.