"Ховард Филипс Лавкрафт. В склепе." - читать интересную книгу автора

однако стремление быть экономным не позволило ему выбросить забракованное
изделие, и потому он решил использовать его для Эйсафа Сойера,
скончавшегося от жестокой лихорадки. Сойер никогда не пользовался особой
любовью окружающих, и вся округа была переполнена бесконечными историями о
его почти бесчеловечной мстительности и липкой злопамятности по поводу тех
или иных людских проступков и слабостей - как реальных, так и вымышленных.
В отношении старого Эйсафа Берч не испытывал ни малейших угрызений совести,
выделяя для него небрежно сколоченный из подгнивших досок ящик, который он
сейчас оттолкнул от себя подальше в поисках гроба с телом Феннера.
Именно в тот момент, когда он наконец отыскал то, что ему было нужно,
дверь от резкого порыва ветра захлопнулась, оставив Берча стоящим в
сумерках, еще более густых, чем прежде. В узкую фрамугу над дверью внутрь
проникала лишь малая толика света, а располагавшееся рядом с ней отверстие
вентиляционной трубы не пропускало его вовсе, а потому Берчу не оставалось
ничего иного, кроме как самым кощунственным образом, ощупью и спотыкаясь,
пробираться среди длинных ящиков в направлении двери.
Наконец добравшись до нее, он, пребывая в предпохоронном сумраке,
принялся дергать за проржавевшую ручку, толкать железную створку, то и дело
изумляясь, почему это массивная панель стала вдруг такой неподатливой.
Прошло еще немного времени, наполненного столь же бесплодными усилиями,
когда до него стала постепенно доходить грустная правда - именно тогда он
впервые громко закричал, как будто оставшаяся снаружи лошадь могла помочь
ему чем-то более весомым, нежели одним лишь громким и довольно язвительным
ржанием. Берч давно не осматривал защелку замка, она заржавела и теперь ее
заклинило, отчего беззаботный гробовщик оказался запертым в склепе, став
жертвой своей же собственной беспечности.
Произошло все это примерно в половине четвертого. Будучи по натуре
флегматиком и довольно практичным человеком, Берч не стал попусту тратить
время и силы на крик, а все так же на ощупь направился в угол склепа, где,
как он помнил, лежали кое-какие инструменты. Лично мне представляется
весьма сомнительным, что он уже в те мгновения проникся зловещей и даже
жутковатой сущностью своего положения, однако следовало признать, что сам
по себе факт столь нелепого заточения на значительном удалении от
ежедневных маршрутов односельчан немало раздосадовал Берча. Получалось, что
рабочий день его был безнадежно испорчен, и если сюда волею судьбы не
занесет какого-нибудь бродягу, то он вполне мог застрять в этом месте на
всю ночь, а то и больше.
Вскоре он действительно наткнулся на инструменты, и, выбрав из них
молоток и стамеску, снова принялся лавировать меж гробов по направлению к
двери. К тому времени воздух в склепе успел стать еще более зловонным,
однако Берч, не обращая никакого внимания на столь незначительную для него
мелочь, принялся возиться - в основном также на ощупь - с тяжелым и
проржавевшим металлом задвижки. Многое бы он тогда отдал за фонарь или хотя
бы за огрызок свечи, однако, лишенный их, был вынужден работать как мог,
почти вслепую.
Придя к выводу, что защелка категорически отказывается поддаваться
даже под напором инструментов, Берч решил поискать какой-то другой путь к
спасению. Склеп был вырыт в склоне холма, а потому тянувшаяся сверху узкая
вентиляционная труба проходила минимум через метровую, а то и более того
толщу земли, что делало всякие раздумья над данным вариантом полностью