"Ховард Филипс Лавкрафт. Запертая комната." - читать интересную книгу автора

поверхностного осмотра помещения он почувствовал себя еще более уставшим, а
потому, даже несмотря на относительно раннее время, решил лечь в постель,
чтобы проснуться как можно раньше. Завтра предстояло обследовать старую
мельницу - как знать, возможно, кое-что из ее механизмов, если таковые еще
сохранились, можно будет продать, тем более что водяное колесо стало по
нынешним временам довольно большой редкостью - ценностью почти антикварной.
Эбнер еще несколько минут постоял на веранде, невольно вслушиваясь в
заливистый стрекот сверчков, кузнечиков, а также хор козодоев и лягушек,
который окружал его буквально со всех сторон и своей оглушающей
настойчивостью едва ли не заглушал все остальные звуки, в том числе и
слабые шорохи самого Данвича. Он стоял так до тех пор, покуда голоса этих
диких порождений природы не стали совсем уж невыносимыми, после чего
вернулся в дом, запер за собой дверь и прошел в спальню.
Раздевшись, Эбнер улегся в постель, однако еще почти целый час не мог
заснуть. Он беспрестанно ворочался с боку на бок и испытывал все более
нараставшее раздражение по поводу того самого "разрушения", о котором писал
дед и осуществить которое ему одному было, увы, просто не под силу. В конце
концов к нему все же пришел долгожданный сон, хотя сам он этого,
естественно, не почувствовал.



II

Проснулся Эбнер с рассветом, но едва ли почувствовал себя хорошо
отдохнувшим. Всю ночь ему снились невиданные места и населявшие их
фантастические существа, которые поражали его своей неземной красотой,
диковинным видом и одновременно наполняли сердце необъяснимым чувством
страха. Он словно бороздил океанскую пучину и рассекал своим телом воды
Мискатоника, где его окружали рыбы, амфибии и странные люди, также
являвшиеся наполовину земноводными; видел также поистине чудовищные
организмы, спавшие в необычных каменных городах на дне моря; слышал
затейливую, фантастическую музыку, отдаленно напоминавшую пение флейт и
сопровождавшуюся не столько пением, сколько непривычным подвыванием
каких-то диких, явно нечеловеческих голосов; видел своего деда Лютера
Уотелея, который стоял перед ним, выпрямившись во весь рост, и посылал ему
проклятия за то, что он осмелился войти в запертую комнату тетки Сари.
Разумеется, подобные ночные видения особой радости ему не доставили и
даже отчасти встревожили, однако он тут же отбросил подобные мысли,
вспомнив о том, что ему предстоит сделать массу дел, а в первую очередь
отправиться в Данвич за покупками, поскольку в спешке он совершенно не
позаботился о провианте хотя бы на первое время. Утро выдалось ясное и
солнечное; на ветвях деревьев заливались дрозды и другие мелкие птицы, а на
листве и траве поблескивали жемчужные капельки росы, отражая солнечные лучи
тысячами крохотных драгоценных камней, устилавших края тропинки, которая
должна была вывести его на центральную улицу деревни. Ступая по ней, Эбнер
чувствовал, как к нему возвращается хорошее настроение, а потому, весело
насвистывая, обдумывал первоочередные шаги своей жизни в унаследованном
доме: ведь лишь после их совершения он сможет покинуть этот
полузаброшенный. Богом забытый уголок провинциальной глуши.