"Говард Лавкрафт. Празднество" - читать интересную книгу автора

трупа. Занесенная снегом дорога была совершенно пустынна. Иногда мне
казалось, будто я слышу издалека доносящееся поскрипывание, напоминающее
скрип виселицы на ветру. В 1692 году за колдовство повесили четырех моих
родственников, но я не знал, где именно.
Когда дорога, петляя, стала спускаться по склону в направлении моря, я
стал прислушиваться к веселым вечерним деревенским звукам, но не слышал их.
Потом я вспомнил о времени года и понял, что у этих старых пуритан могут
быть совсем иные рождественские традиции, наполненные тихими молитвами у
семейного очага. А поняв все это, перестал вслушиваться или искать случайных
прохожих. Я продолжал свой путь мимо тихих освещенных домов и мрачных
каменных стен туда, где покачивались на пронизывающем соленом ветру вывески
старинных магазинов и таверн, где причудливые дверные кольца тускло
поблескивали на фоне немощеных улочек, отражая свет небольших, зашторенных
окошек.
Я знакомился с картами этого города и знал, где найти дом предков. Меня
заверили, что я буду узнан и тепло встречен, так как деревенские легенды
живут долго. Поэтому я поспешил через Бэк-Стрит в Секл-Корт и по свежему
снегу, выпавшему на единственный в городе мощеный тротуар, - туда, где
Грин-Лейн ведет за Маркет-Хаус. Старые карты не солгали, и я не испытал
затруднений, хотя не везде они были точны. Например, когда указывали, что в
Аркхэме есть трамвайная линия, - то проводов я так и не увидел. А рельсы в
любом случае мог укрыть снег. Я был рад, что иду пешком, так как окутанное
белоснежным покрывалом селение выглядело очень живописно с высоты холма. Я
горел нетерпением постучать в дом своих предков, седьмой дом слева на
Грин-Лейн со старинной островерхой крышей и выступающим вторым этажом,
построенный до 1650 года.
Дом был освещен изнутри, когда я приблизился к нему. Поток света,
льющийся из ромбовидных окон, позволил мне рассмотреть, что дом почти не
изменил своего первоначального вида. Верхняя его часть нависала над узкой,
зарастающей травой улочкой, чуть не сталкиваясь с выступающим верхним этажом
дома напротив, так что я оказался словно в туннеле с низкими каменными
ступеньками крыльца, очищенными от снега. Пешеходных дорожек не было, но во
многих домах двери были подняты высоко над землей. К ним вели лестницы из
двух пролетов с железными поручнями. Странно все это выглядело, но в Новой
Англии для меня все было непривычно. Ведь я никогда не бывал здесь прежде. И
хотя вид городка был приятен моему глазу, я получил бы большее удовольствие,
если бы увидел следы на снегу, прохожих на улице или хотя бы несколько
незашторенных окон.
Когда я постучал в дверь старинным железным кольцом, то немного
испугался. Какая-то тревога вселилась в мое сердце. Возможно, из-за того,
что мне странно было ощущать свою принадлежность к этому дому. Или холод и
унылость вечера внесли в это свою лепту? Или непривычная для меня тишина в
этом старом городе с любопытными традициями была тому виной? А когда на мой
стук ответили, я совсем перепугался, потому что не слышал никаких шагов
перед тем, как со скрипом отворилась дверь. Но страх мой был недолгим, так
как у человека, стоящего в дверном проеме в халате и домашних тапочках, было
приветливое, вежливое лицо, которое подействовало на меня успокаивающе. И
хотя он дал мне понять, что не говорит, он начертал причудливое древнее
приветствие острой палочкой на вощеной дощечке, которую держал в руках.
Он пригласил меня войти в низкую, освещенную свечой комнатку с темной