"Говард Ф.Лавкрафт, Огэст Дерлет. Лампа Адь-Хазреда (Перевод Ю. Кукуца)" - читать интересную книгу автора

спускались темные долины, а огромные гладкие валуны на скалистых вершинах
создавали на фоне сумерек образ чего-то призрачного и колдовского.
Наконец он добрался до хорошо знакомого места, где поросший травой край
старого заброшенного акведука создавал иллюзию древней римской дороги. Он
снова стоял на обращенном к востоку гребне, который помнил с самого раннего
детства. Перед ним в сгущающихся сумерках, словно огромное созвездие, лежал
сверкающий огнями город. Лунный свет проливался потоками белого золота, и на
фоне блекнущего заката все усиливалось мерцание Венеры и Юпитера. Чтобы
дойти до дома, надо было спуститься по холму к шоссе, по которому он смог бы
возвратиться в свое прозаическое убежище.
Но все эти безмятежно проведенные часы не заставили Филлипса позабыть о
том, что произошло в его комнате накануне вечером, и он не мог отрицать
того, что по мере наступления темноты его нетерпение заметно возрастало.
Смутная тревога уравновешивалась ожиданием дальнейших ночных приключений,
подобных которым он никогда еще не переживал.
Быстро покончив со своим скромным ужином, он сразу прошел в кабинет,
где его молча приветствовали знакомые ряды книг, поднимавшиеся от пола до
самого потолка. На этот раз он даже не взглянул на ожидавшую его работу, а
сразу зажег лампу Аль-Хазреда. Затем сел и стал ждать.
Мягкий свет лампы отбрасывал на заставленные книгами стены желтоватые
блики. Свет не мерцал; пламя было постоянным, и, как и прежде, Филлипс сразу
ощутил приятную, убаюкивающую теплоту. Постепенно полки и книги на них стали
покрываться дымкой, таять и, в конце концов, сменились картинами из других
миров и времен.
Этой ночью час проходил за часом, а Филлипс все смотрел и смотрел. Он
давал незнакомым местам имена, извлекая их из доселе неведомой области
своего воображения, как бы проснувшегося при свете старинной лампы. Он
увидел необычайной красоты здание на окутанном морскими туманами крутом
мысе, напоминавшем мыс в окрестностях Глостера, и назвал его "загадочным
домом на туманном утесе". Он увидел старинный город с двускатными крышами,
по которому протекала темная река, город, похожий на Салем, но более
таинственный и жуткий, и назвал его Аркхэмом, а реку - Мискатоником. Он
увидел окутанный тьмой прибрежный город Иннсмут, а подле него -- Риф
Дьявола, узрел глубокие воды Р'Лайх, где покоится мертвый бог Ктулху. Он
смотрел на продуваемое ветрами плато Ленг и на темные острова южных морей --
таинственные острова грез, и на пейзажи других мест. Он видел далекие
космические миры и уровни бытия, существовавшие в других временных слоях,
которые были старше самой Земли, и откуда следы Древнейших вели к Хали, в
начало всех начал и даже дальше.
Но все эти картины он наблюдал как бы через окно или через дверь,
казалось, манившие его покинуть суетный мир и отправиться в путешествие по
этим волшебным просторам; искушение в нем росло и росло, он весь дрожал от
желания повиноваться, отбросить все, чем он жил до сих пор, и попробовать
стать кем-то другим, еще неизвестным ему самому -- но вместо этого, сделав
над собой усилие, он погасил лампу и вновь увидел уставленные книгами стены
кабинета дедушки Уиппла.
И весь остаток ночи, при свечах, отказавшись от запланированных им на
сегодня рутинных занятий, он писал рассказ за рассказом, перенося на бумагу
картины и явления, увиденные им в свете лампы Аль-Хазреда.
Всю эту ночь он писал и, измученный, проспал весь следующий день.