"Евгений Лотош. Река меж зеленых холмов" - читать интересную книгу автора

пошлины. Значит, мы сможем привозить учителей из Грашграда и отдавать наших
детей в университеты. Но о цене потом. Мизза!
- Да, дядя Тархан?
- Что ты чувствовала в человеке, с которым я разговаривал? В Панариши?
Мизза помялась.
- Он... не боялся, дядя Тархан. Совсем, - робко сказала она. - Ему было
интересно с тобой говорить, и он... он чувствовал удовольствие от беседы.
Как... как ты, когда лучше всех стреляешь из лука.
- Он таил в мыслях предательство?
- Нет, дядя Тархан. Я не почувствовала.
- Он верил в то, что предлагал? Во всё? Или иногда лгал?
- Да. Он не солгал ни разу.
- Понятно... - Тархан побарабанил пальцами по столу. - А второй? Чужак
с Востока? Что чувствовал он?
- Он... Он плохо понимал, о чем речь, и скучал. И еще в нем был
интерес - словно наблюдал за незнакомыми животными. И еще...
Она замялась.
- Говори, - приказал ей отец. - Говори и ничего не утаивай.
- Еще ему было жалко меня, - прошептала девочка, опуская голову. - И он
злился. Наверное, из-за ошейника. В конце он сказал, что я... что я
нормальный человек и не сойду с ума.
- Жалко тебя... - повторил за ней Тархан. - Да. Он явно разозлился,
когда понял, что ты в ошейнике. Что-то он сказал насчет своих дочерей.
Насчет того, что обе - синомэ гораздо сильнее Миззы. Вот, кстати, еще одно.
Панариши мог узнать о нас многое благодаря шпионам. Или подкупу. В конце
концов, известное хотя бы двоим знает и ветер. Но откуда Саматта узнал, что
Мизза - синомэ? И об ее ошейнике, о котором не догадывался даже я? Нет,
Цахарра, я не стану связываться с такими людьми, что бы мне за то ни
предложили. По крайней мере, пока не пойму их как следует.
- Чужак с Востока... - задумчиво проговорил Мистан. - И генерал.
Наемник? Он вряд ли опасен так же, как Панариши. В конце концов, что ему
известно о наших путях?
- Он бывший солдат. И бывший учитель истории. Он знает о нас
достаточно, чтобы читать знаки у меня на плечах. И он неплохо знает поллах -
иногда странно строит фразы, не всегда верно использует интонации, говорит
только вежливым слогом, но все-таки говорит. Даже если он учил язык по
книгам, он отнюдь не беспомощный младенец. Он далеко не так опасен, как его
хозяин, но все равно опасен.
У Миззы снова забурчало в животе, и Повелитель Ветра обернулся к ней.
- Ты хорошо поработала сегодня, - сказал он, и в его голосе и в сердце
проскользнули ласковые нотки. - Вот, держи, - он макнул большую лепешку в
подливку, отпластал ножом толстый кусок мяса, плюхнул его на лепешку и
протянул девочке. - Теперь иди домой и отдыхай.
- Спасибо, сан Тархан, - прошептала та, бросив неуверенный взгляд на
отца.
- Иди, иди, - отмахнулся тот. - И скажи матерям, чтобы покормили тебя
как следует.
Девочка кивнула и, сжимая лепешку, выскочила в дверь. На улице уже
стояли густые сумерки, стремительно переходящие в ночь. Темными улочками,
кое-где освещенными падающим из окон светом, на ходу жуя лепешку, она