"Евгений Лотош. Уст твоих бурный ветер ("Делай что должно" #2)" - читать интересную книгу автора

ребенка, нет нужды.
- Неважно. Извини, Эла, ты попала в жернова большой политики. Сейчас тебе
нельзя оставаться в Граше. Вон наш паланкин, ныряй, по дороге поговорим.
В качающейся тьме паланкина - два блестящих от слез, но настороженных глаза.
Уже оправилась - хорошо. Хуже нет объяснять план действий ревущей девчонке.
- Вот обещанная плата, - два увесистых мешочка падают в подставленные ладони
и сноровисто исчезают в складках платья. Трущобный волчонок - всегда волчонок,
деньги из рук не выпустит, даже умирая. - Плата - как договаривались, но один
макед разменян медью. Не трать сразу все, еще пригодится. Теперь слушай
внимательно и запоминай.
Объясняю, как утром у ворот найти караван Рахана, что сказать караванщику,
где на первых порах прибиться в Хотане и как перебраться в Назир. Элиза
внимательно слушает, в прозрачном для моего взгляда мраке паланкина слышится
сосредоточенное сопение. Она уже оправилась от потрясения. Пластичная юная
психика хорошо держит удар. Надо поручить ребятам присмотреть за ней на первых
порах, возможно, через несколько лет задействуем и ее. Не сейчас, не сейчас.
Время утекает сквозь пальцы словно вода, и паровой котел Юга готов взорваться
войной. Странно. Почему мне опять вспомнилась та Элиза? Может, потому, что я
отсылал ее почти так же? Глупости. Просто память услужливо подстраивается под
чувство вины...

Через какое-то время Тилос дотронулся до ее плеча.
- Готовься, - тихо сказал он. - По моему сигналу выскакиваешь из паланкина,
прижимаешься к забору и молча - молча и неподвижно! - ждешь команды. Поняла?
Элиза кивнула, потом, вспомнив, что во мраке ее не видно, шепнула:
- Да. А зачем...
Палец Тилоса прижался к ее губам.
- Ти-хо! - раздельно сказал он. - Три... два... один... Пошла!
Паланкин остановился, и в тот же момент Элиза, повинуясь толчку Тилоса,
спрыгнула из паланкина на землю. В тот же момент снова затопотали, удаляясь,
ноги носильщиков. Девушка, спотыкаясь в темноте, на ощупь нашла глинобитную
стену хижины и прижалась к ней.
Вокруг стояла тишина, ночной холод пробирал до костей. Тилос исчез. Возможно,
он так и остался в паланкине. Элиза пожалела, что не проверила кошели на свету.
Кто его знает - вдруг да в них свинец или железо? Выйти бы к фонарю да
проверить... Ей снова вспомнилась ненависть, горящая в взоре Тароны, яд,
сочащийся в ее голосе. Девушка поежилась. Нет. Сначала забиться в какую-нибудь
нору, и уж потом проверять. Пусть даже ее кинули с деньгами - по крайней мере,
она все-таки попробовала невиданных дворцовых кушаний. А если не кинули - четыре
золотых! И платье, что сейчас на ней, тоже стоит денег. На них можно неплохо
прожить год, а то и больше. Достать бы где-нибудь хоть плохонький кинжальчик!
В тот момент, когда она окончательно решила сматываться отсюда
самостоятельно, жесткая ладонь зажала ей рот.
- Это я, - шепотом предупредил Тилос, прежде чем она успела впиться в ладонь
зубами. - Помалкивай и топай за мной как можно тише. Нас ищут.
Посланник потянул ее за руку, и Элиза покорно зашлепала за ним. Сообразив,
быстро сдернула сандалии. Босиком она умела двигаться совершенно бесшумно.
Под ноги то и дело подворачивались невидимые в темноте кочки и камни. Вскоре
девушка сбила себе пальцы на ногах, но Тилос продолжал упрямо тянуть ее за
собой, уверенно поворачивая то в одну, то в другую сторону (он что, в темноте