"А.Ф.Лосев. Философия имени " - читать интересную книгу автора

лечить портного от горячки. Так как больной очень просил, при смерти,
ветчины, то медик, видя, что уже спасти больного нельзя, дает ему ветчины.
Больной покушал ветчины и - выздоровел. Врач тщательно занес в свою
записную книжку следующее опытное наблюдение: "Ветчина - успешное средство
от горячки". Через несколько дней тот же врач лечил от горячки сапожника.
Опираясь на опыт, врач предписал больному ветчину. Больной умер. Врач, на
основании правила записи фактов, как они есть, не примешивая никаких
умствований, прибавил к прежнему наблюдению следующее: "Ветчина - средство,
полезное для портных, но не для сапожников". Хотите ли вы быть таким
"эмпириком", как этот врач? По-вашему, он - эмпирик. А по-

41

моему - просто дурак, и критиковать подобный эмпиризм недостойно
людей, именующих себя философами. Надо отдать эмпирии всякую дань, которой
она только заслуживает, но надо отдать дань и теории, какую последняя
только заслуживает. Диалектика есть и абсолютный эмпиризм и абсолютный
рационализм, и истину ее вы поймете именно только тогда, когда возьмете эти
два противоречивых утверждения синтетически, как нечто одно. В этом, и
только в этом, и заключается жизненность диалектики.

Таким образом, диалектика не есть ни формальная логика, ни
феноменология, ни метафизика, ни эмпирическая наука. Но она лежит в основе
всякого и всяческого разумного отношения к жизни. Вся жизнь насквозь есть
диалектика, и в то же время она - именно жизнь, а не диалектика, она -
неисчерпаемая, темная глубина непроявленных оформлений, а не строжайше
выведенная абстрактно-логическая формула. Это все равно не понять вам,
беспочвенным утопистам и абстрактным метафизикам. Вам страшно то
противоречие, из которого вырастает жизнь и мысль, и вы привыкли мирно
спать на своих мягких метафизических подушках, в объятиях обывательской
формальной логики. К вам, в своем бессилии ищущим метафизического утешения,
и к вам, убившим и растлившим живое восприятие жизни вымученными
абстрактно-метафизическими теориями, обращаюсь я с этими словами
Заратустры:

"Горе имейте сердца ваши, братья мои, выше, выше. Но не забудьте и про
нога. Горе имейте и ноги ваши, добрые плясуны, а еще лучше: станьте-ка
также и на голову.

Этот венец смеющегося, этот венец из роз, я сам возложил на себя венец
этот, я сам возвел мой смех во святыню. Ни у кого другого не нашел я днесь
нужной к тому силы.

Заратустра плясун. Заратустра легкий, манящий крыльями, всегда готовый
к полету, кивающий всем птицам, готовый и проворный,
блаженно-легко-готовый.

Заратустра вещатель истины, Заратустра прорицатель смехом, не
нетерпеливый, не безусловный, он любящий прыжки и вперед и в сторону; я сам
возложил на себя этот венец.