"А.Ф.Лосев. Итоги тысячелетнего развития ("История античной эстетики" #8, книга 2) " - читать интересную книгу автора

есть к ее составленности из целого и частей, мы сразу же наталкиваемся на
множество таких частей. Если целое можно разделить на части, то и каждую
часть тоже можно делить на дальнейшие, более мелкие части. И такое деление,
очевидно, может производиться как угодно подробно. Когда мы рассматривали
эстетическую предметность, мы старались уяснить себе только смысловое
содержание находящихся в ней тоже смысловых: моментов. Детализация была
возможна и здесь, но это была у нас детализация понятийная,
систематически-смысловая, а не инобытийно-материальная и пока еще не
вещественная в полном смысле слова. Но раз деление целого на части может
простираться как угодно далеко, причем именно в инобытийно-материальном и
вещественном смысле, то ясно, что всякая структура не только состоит из
неподвижных частей, но эти части могут дробиться как угодно мело. Поэтому
становится выгодным структурность объединять также и с дифференциальностью,
то есть с как угодно далеко идущим дроблением частей, из которых состоит
наше структурное целое. Следовательно, дифференциальная терминология как
терминология выражающая, с одной стороны, отлична от субстанции как от
понятийно выражаемой предметности; а с другой стороны, она представляет
собой уже и нечто условно самостоятельное, способное иметь какие угодно
оформления вплоть до мельчайших.
3. Гармония Вот тут-то мы и встречаемся с одним античным термином,
получившим колоссальное распространение во всей античной литературе и
представляющим собой мировое и общечеловеческое достижение, еще и поныне
торжествующее свою небывалую победу. Это - термин гармония. Гармония ведь и
есть не что иное, как единораздельная цельность при любом оформлении и
дроблении этой цельности. Без подобной теории невозможно себе представить не
только античную эстетику, но и всю античную философию, все античное
искусство, всю античную науку и все античное мироощущение вообще. Античные
философы и эстетики всегда любили анализировать соотношение целого и частей.
Но и без этих философских теорий целого и частей безусловная первичность
гармонических представлений вытекает уже из основных телесных интуиций
античности. В те времена, как мы об этом много раз говорили, исходили именно
из живого и целесообразно сформированного тела, которое в своем предельном
обобщении было основой для науки о космосе, об этом колоссальном, но все же
пространственно ограниченном и гармонически функционирующем живом теле
вечности. Правда, здесь часто забывается еще один момент, о котором нам
сейчас придется сказать специально.
4. Самодовление гармонии Дело в том, что гармонически целое не только
мыслилось, но и переживалось, не только констатировалось, но всегда было еще
и предметом человеческих стремлений, не только выводилось из каких-нибудь
других принципов, но переживалось как нечто самостоятельное и необходимое,
как нечто ни от чего другого не зависящее, но основанное на самом же себе,
то есть определенным образом оценочное. Когда античные философы и эстетики
созерцали вечные и правильные движения небесного свода, они им нравились
сами по себе, независимо ни от чего другого. В самом понятии гармонии
обязательно содержался, да еще и теперь содержится, момент положительности,
момент одобрения, момент оценки, момент самостоятельной и ни на что другое
несводимой данности. И эта предельная основа гармонии вовсе не
констатировалась отдельно от нее, как такое, что только издали и откуда-то с
высоты делало бы ее прекрасной. Гармония, даже взятая сама по себе, уже была
и чем-то телесным и чем-то осмысленным, уже была и чем-то материальным и