"А.Ф.Лосев. Поздние века ("История античной эстетики" #7, книга 1) " - читать интересную книгу автора

как с источником для Порфирия мы в основном уже познакомились, так что
многое, о чем трактует Уоллис, будет только повторением того, что нам уже
известно. Р.Уоллис привлекает также и фрагменты сочинения Ямвлиха "О душе"
(Stob. Ecl. I 365, 5-21), где это учение Порфирия критикуется. Взгляд,
критикуемый Ямвлихом, в целом сводится к упразднению границ между различными
уровнями метафизической иерархии, т.е. различий а) между отдельными классами
душ и б) между мировой душой и умом. Порфирий, как сообщает Ямвлих, порой
колебался в оценке такой точки зрения, но в целом стоял на ней довольно
прочно.
В работах Порфирия не просто придается меньшее значение различиям между
ипостасями, но намечается тенденция вообще отрицать всякое абсолютное
различие между ними. Для психологии Порфирия имеют первостепенное значение
отношения между умом и душой. Корни дилеммы уходят еще к Платону, где душа
то признается посредницей между умопостигаемым и чувственным мирами (в
"Тимее"), то возводится к умопостигаемому миру (в "Федоне"). Последний
взгляд, несомненно, был более приемлем для Порфирия и нашел отражение в
"Сентенциях" и еще более того - в "Смешанных исследованиях", где душа
именуется интеллигибельной сущностью.
Последняя работа касается также единения души и тела. Следуя Плотину,
Порфирий утверждает, что в таком единении душа не претерпевает страданий, по
крайней мере в смысле субстанциального изменения. Столь же основополагающе
как для Плотина, так и для Порфирия положение, что бестелесные сущности не
подвержены пространственно-временным ограничениям: они "везде и нигде"
(Sent. 27, 31, 38). Поэтому нельзя сказать, что душа присутствует в теле.
Скорее, она стоит к нему в некотором отношении, поскольку бестелесные
сущности пребывают там, где они желают. К телу ее привязывает своего рода
эмоциональное отношение. В силу этого душа и после смерти тела не
освобождается полностью от его влияния.
Но чтобы избежать дуализма в данной ситуации, неоплатоники должны были
считать иллюзией низшие уровни бытия. У Плотина порой душа предстает просто
как проявление ума. Еще более "иллюзионистский" взгляд мы находим у Порфирия
(Sent. 40; Ad Marc. VIII).
Критикуемая Ямвлихом тенденция к устранению границ между различными
классами душ была свойственна уже Нумению и Плотину, которые допускали
взаимопереход различных родов душ (божественных, человеческих, животных и
пр.). Этого взгляда, согласно Немезию (Nat. Hom. 51, 117), придерживался и
Порфирий. Напротив, согласно Августину, Порфирий не признавал переселения
душ животных. Ямвлих (De an. 372, 9-14) в свою очередь сообщает, что
Порфирий четко различал действия мировой души и отдельных душ, чего не
делали Плотин и Амелий, а также, в противоположность Плотину, утверждал, что
даже душа, лишенная тела, сохраняет свой определенный ранг. Если это верно,
то здесь большое отступление от Плотина в сторону Ямвлиха.
Таким образом, картина получается достаточно неопределенной. Но она
существенно меняется, если признать Порфирия автором анонимных комментариев
к "Пармениду".
Между прочим, мы бы не сказали, что у Порфирия диалектика тела, души и
ума так уж неопределенна. Как нам представляется, Порфирий достаточно четко
говорит о смысловом, а не просто о физическом соотношении тела и души. Душа
не есть тело, а только определенного рода его организация. Но, будучи
бестелесной, она тем самым близка к ноуменальному миру идей. Этот