"А.Ф.Лосев. Поздние века ("История античной эстетики" #7, книга 1) " - читать интересную книгу автора

Пышно растет деревцо; дыхание ветров различных
Нежно колеблет его; и белым цветет оно цветом;
Но налетает внезапно с сильнейшею бурею ветер,
Вон деревцо вырывает из ямы и наземь бросает.
Схожего с тем деревцом копьеносного мужа Евфорба,
Смерти предавши его, обнажал Менелай от доспехов.

Тут перед нами приоткрывается интимно-духовная и
философско-эстетическая тайна личности Пифагора у Порфирия. Как видим, тайна
эта полна старинных античных стремлений ко всеобщей гармонии и в космосе и в
человеке. Однако тайна эта безусловно трагична.

2. Три ипостаси
Переходя к более детальной характеристике основных философских учений
Порфирия и помня наш тезис о близости Порфирия к теоретической философии
Плотина, мы должны сейчас в первую очередь поставить вопрос о тех трех общих
неоплатонических ипостасях, близость Порфирия к которым как раз и делает его
настоящим неоплатоником. Довольно ясную картину всей этой проблематики давал
уже в 60-х гг. Пьер Адо{7}.
а) Этот исследователь указывает прежде всего на один фрагмент Порфирия
из его историко-философских трудов (frg. XVIII Nauck). Этот фрагмент прямо
гласит: "Поскольку бог всегда первичен и единствен, то, хотя от него и
происходит все, по свойственному ему существованию, он все же не может быть
ни сопричислен другим вещам, ни поставлен с ними на одну ступень в отношении
достоинства". Уже этого одного текста достаточно для того, чтобы признать за
Порфирием полное понимание неоплатонического первоединого, то есть такого
единого, которое является единством не только всего ноуменального, но также
и всего вненоуменального. Только здесь П.Адо ограничивается, к сожалению,
лишь ссылкой на упомянутый у нас выше анонимный комментарий к платоновскому
"Пармениду" и не приводит более подробно всех интересных суждений о
первоедином в этом комментарии. Тогда концепция первоединого у Порфирия
стала бы для нас гораздо яснее.
Тут же, однако, приводимый нами французский исследователь указывает на
некоторую неустойчивость этой концепции у Порфирия. Дело в том, что
подобного рода концепция Порфирия нашла довольно резкую критику у Прокла (In
Parm. 1070, 15 Cous.) и Дамаския (De pr. I 86, 9 Rue.). Эти крупнейшие
неоплатоники считают, что свое первоединое Порфирий приравнивает к "Отцу"
"Халдейских оракулов"; а этот "Отец" является в данном трактате началом
только ноуменального мира, а не началом вообще всего. Таким образом,
согласно Проклу и Дамаскию, Порфирий не понимает подлинного первоединого и
сводит его на то единое, которое выступает уже не само по себе, но как
единство только ноуменального мира.
Эта путаница у Порфирия вызывает некоторое смущение у П.Адо, причем он
отвергает тот взгляд, что эти две концепции у Порфирия относятся к разным
периодам его творчества. Вместе с тем, однако, уже и в этой работе 1966 г.
П.Адо выставляет три положения в защиту единства взглядов у Порфирия,
которые он тут же и обстоятельно доказывает. Эти три положения следующие.
Во-первых, необходимо признать, что то единое, которое сам Порфирий
сопоставляет с "Отцом" "Халдейских оракулов", действительно есть не что
иное, как умопостигаемое единое, то есть не просто единое, но, выражаясь