"А.Ф.Лосев. Поздние века ("История античной эстетики" #7, книга 1) " - читать интересную книгу автора

очередь социально-исторически (237-238). Период античной эстетики, именуемый
обычно периодом ранней классики, охарактеризован у нас в первую очередь в
связи со стадией раннего рабовладения (255-264, 549). Переход от ранней
классики к зрелой классике мы понимаем в основном только в связи с расцветом
и падением классического рабовладельческого полиса (II 5-9, 670-677). С этой
социально-исторической точки зрения был охарактеризован у нас и весь Платон
(III 183-197, 219-234, 394-406). Вместо обычного, слишком
спиритуалистического понимания Платона мы предприняли специальное и
достаточно подробное исследование всех материально-телесных элементов
эстетики Платона, делающих его действительно языческим, а не христианским,
философом (318-337), причем - и это тоже вразрез с обычными общими фразами о
социально-исторической сущности Платона - мы нашли у него целых шесть
разнородных социально-экономических тенденций, весьма далеких от
окончательного единства (223-224), Оригинальность социально-политической
позиции Аристотеля обследуется у нас тоже в специальном виде, отнюдь не
случайно и отнюдь не в виде общих фраз (IV 581-584, 638-653, 733-745).
Что касается огромного эллинистического периода античной эстетики, то
мы весьма внимательно изучали его связи с новой стадией рабовладения, а
именно с его широко разросшимися размерами и тоже с учетом отдельных
социально-исторических моментов всего этого периода (V 7-52). Наконец,
последний большой период античной эстетики, а именно неоплатонизм, который
обычно трактуется чересчур абстрактно и совершенно вне всякой связи с
тогдашним периодом социального развития, дается нами в связи с картиной
последнего периода античного рабовладения, а именно в связи с тогдашней
нараставшей феодализацией римского общества. Мы подробно выясняем и
возросший у неоплатоников интерес к стародавней мифологии, открытую
реакционную борьбу за восстановление древних форм мысли и, главное,
необычайно тонкую диалектику, выдвигаемую нами в неоплатонизме наперекор
опять-таки глубоко укоренившимся либерально-буржуазным преувеличениям
фантастически-магических интересов у античных неоплатоников. И эта связь
неоплатонизма с погибавшей в те времена античностью, а именно с разными
формами феодализации рабовладения, с подробным перечислением и
характеристикой этих форм, заставила нас ради изучения неоплатонической
оригинальности сопоставить неоплатоническую эстетику со всеми
предшествующими ступенями социально-исторического развития (VI 147-176).
Поскольку настоящий, седьмой том нашей "Истории античной эстетики"
построен на материалах позднего неоплатонизма, мы вправе категорически
требовать от читателя самого подробного учета всех указанных систематических
усилий изучать социально-исторические связи античной эстетики решительно на
всех этапах ее развития. Кто не захочет этого делать, тому, очевидно, можно
порекомендовать только одно, а именно: отложить в сторону этот наш том и не
вникать во все детали нашего исследования, которые без их
социально-исторического обоснования повисают в воздухе и становятся набором
ни для чего не пригодных и уже давно ушедших в прошлое, а к тому же очень
трудных для изучения материалов.
Тем, кто интересуется нашим социально-историческим анализом античной
философии, можно порекомендовать то наше рассуждение о связи античной
философии с рабовладением, которое мы развивали в специальном интервью в
"Вопросах философии" (1984, №1, 144-149), а также в статье "История
философии как школа мысли" ("Коммунист", 1981, №11, 56-59). О