"А.Ф.Лосев. Поздние века ("История античной эстетики" #7, книга 1) " - читать интересную книгу автора

Ввиду весьма сдержанного и умеренного образа жизни "тело его, как по мерке,
всегда оставалось одинаково, а не бывало то здоровым, то больным, то
потолстевшим, то похудевшим, то ослабелым, то окрепшим" (35). "Точно так же
и лицо его являло всегда одно и то же расположение духа - от наслаждения оно
не распускалось, от горя не стягивалось, не выказывало ни радости, ни тоски,
и никто не видел его ни смеющимся, ни плачущим" (там же).
В качестве резюмирующей характеристики всего положительного, что было у
Пифагора, можно привести следующую характеристику, которую дает ему
Порфирий:
"Безмерное познание", "созерцал несчетные мира явленья", "сокровище
мыслей" и прочие выразительные слова обозначают особенную и ни с чем не
сравнимую остроту и зрения, и слуха, и мысли в существе Пифагора. Звуки семи
планет, неподвижных звезд и того светила, что напротив, нас и называется
Противоземлей, он отождествлял с девятью Музами, а согласие и созвучие их
всех в едином сплетении, вечном и безначальном, от которого каждый звук есть
часть и истечение, он называл Мнемосиной" (31).
И вот этот замечательный человек или, лучше сказать, небывалый
сверхчеловек, одинаково преуспевший во всех физических и во всех духовных
делах, оказался втянутым в бездну человеческой злобы, ненависти, зависти.
В италийском городе Кротоне, где проживал Пифагор, был некий Килон,
отличавшийся богатством, славой, высоким происхождением и претензиями на
мудрость. Однажды он явился к Пифагору с целью якобы поучиться у него, но
тот узнал его низкую и злодейскую натуру по одному выражению лица и вообще
по его внешнему виду. Пифагор прогнал от себя этого Килона. Но тот задумал
небывалую месть. В отсутствие Пифагора Килон со своими сотоварищами окружил
дом, где собрались ученики Пифагора, и поджег его. Такие же поджоги
происходили и в других городах Южной Италии, где было много учеников
Пифагора. Явившийся из своей отлучки Пифагор ничего не мог предпринять
против килоновских козней и в конце концов покончил жизнь самоубийством.
Немногие уцелевшие ученики его рассеялись по разным местам и погибли в
полной безвестности (54-60). Что происходило на самом деле и почему
пифагорейский союз встречал такую ненависть среди италийского населения -
это вопрос истории философии, но не вопрос о личности Пифагора, которым мы
сейчас занимаемся. А личность эта, как мы сейчас видим из трактата Порфирия
"О жизни Пифагора", хотя и не очень интересовалась абстрактно-философскими
построениями и в этом смысле не была слишком близка к Платону, вся была
погружена в практически-жизненные умозрения, включая всякого рода
фантастические представления. Поэтому неудивительно, что такого рода
личность отличалась также и вполне трагическим самочувствием, с точки зрения
которого рисовалась у Порфирия и вся личность, вся судьба Пифагора. И мы
поступим правильно, если приведем здесь те стихи из Гомера, которые Пифагор,
согласно Порфирию, "больше всего хвалил и превосходно пел под лиру". В этих
стихах убийство троянца Евфорба Менелаем сравнивается с тем, как нежная
маслина, растущая уединенно благодаря стараниям садовника, вдруг погибает от
внезапно налетевшей бури (Ил. XVII 51-60 Верес).

Кровью смочилися кудри, подобные девам Харитам,
Золотом и серебром перевитые косы Евфорба.
Как человек деревцо молодое маслины выводит
В месте безлюдном, в котором струится родник многоводный;