"Алексей Лосев. Жизнь" - читать интересную книгу автора

паршивенький, вредительский. В этом производстве столько же однообразия и
трафаретности, сколько в машинном производстве. Да нет! Гораздо больше!
Конечно, гораздо больше! Там ведь трафаретность законна и естественна. А
ведь тут-то она - слабоумие, недомыслие, потуги на производство и бессилие
для него. Жизнь хочет забить количеством. Но ведь это же бездарность! Мы в
своем производстве боремся не только за количество, но и за качество. А
жизнь думает, что если она создала весной миллионы мошек, то это и есть что
надо. А ведь миллиарды мошек ничего же не прибавляют принципиально к одной
мошке. Это - только бездарная погоня за количеством, зависть к подлинному
творчеству, беспрестанное выпрашивание отсрочки мораториев. Жизнь - это
сплошное вымогательство отсрочек, бездарное затягивание того, что нужно
сделать сразу, насилие над тем, что и является источником собственного
существования. Человек бьется-бьется целую жизнь, мучится-мучится,
работает-работает, убивается-убивается. А жизнь только путается у него в
ногах, только, видите ли, органичности требует. А ведь все это - только
пока есть человек самый. Сожрала человека, загубила человека, и - сама тут
же подохла, как огонь живет только горючим материалом: нет материала, и -
огонь потух, а есть материал, так огонь только и делает, что его пожирает.
- Постой, постой...-взмолился я, ошарашенный Юркиным
словоизвержением. - Постой, постой... Что ты тут наговорил? ...Я даже не
сразу разберусь... Что ты говоришь? А? Ты про жизнь говоришь? Или-как?
Что-то я... того...
Я действительно был ошарашен. Мысли, высказанные Юркой, впились в меня
иголкой. Я чувствовал, что у меня бьется сердце, как в жарко натопленной
бане. Я не мог свести концы с концами; и-не знал, что говорить. Смесь
сочувствия и несочувствия, восторга и возмущения от этого словесного потока
волновали меня до глубины; и я чувствовал, как начинали у меня прыгать
мускулы на лице.
- Я тебе просто говорю, - барабанил Юрка, отчеканивая, по-видимому,
давно продуманные мысли. - Я тебе просто говорю: жизнь - это слабоумие.
Я ухватился хотя бы за эту одну мысль и начал возражать, не без труда
собирая свои мысли.
- Постой, постой, - залепетал я. - Слабоумие? Это - тигр-то,
лев-то, слон-то - слабоумие? Это роза, тюльпан, фиалка - слабоумие? Это
Софокл, Гете, Пушкин - слабоумие?
- Да я не об этом... - раздраженно перебил меня Юрка. - При чем тут
Пушкин? Ну пусть один Пушкин. Но ведь мошек-то миллиарды. Людишек-то тоже
небось миллиарды? А разница-то между ними только, что у одного зуб со
свистом, а у другого - на носу шишка? При чем тут Пушкин?
Я стал собираться с духом, и полезли некоторые более складные
аргументы.
- Знаешь, Юра, что я тебе скажу? - заговорил я по возможности
рассудительным тоном. - Ты ошибаешься... Организм совершеннее механизма...
Ведь механизм - что такое? Это - как на счетах. Раз, два, и - все тут. А
организм... совсем не то. Ведь вот сердце нельзя вынуть. Почему? Легкие
нельзя вынуть, не убивши организма. Почему? А вот, золотко, потому, что в
сердце, значит, весь организм сидит. В легких, значит, не часть организма, а
весь организм сидит. Кабы здесь только часть была, часть бы организма и
погибла, а не весь организм. Значит, в сердце - весь организм, в легких -
весь организм. Вынул сердце, и - весь организм насмарку.